– Выполняю! – пальцы инженера вновь заплясали по виртуальной клавиатуре, задавая дронам новые точки привязки на низкой орбите, – Мне потребуется минут сорок, командир. Дронам с южного и северного участков нужно время на смену позиции.
На русском аэродроме, тем временем, шла напряженная работа. Контейнеры были выгружены и вручную перемещены в один из крытых ангаров. Тонкая кровля и примитивные маскировочные сети не стали препятствием для излучения сканеров, и офицеры «Консула Прана» продолжили наблюдения. Открывать контейнеры бойцы в костюмах радиационной защиты не спешили. Они занялись другим делом. В дальней части ангара на транспортировочной тележке стояла крылатая ракета К-212. Ее аккуратно выкатили на середину и начали обстоятельно демонтировать головной обтекатель, под которым должна была скрываться боевая часть. Хирч совершенно не удивился, когда под снятым обтекателем обнаружилось пустое пространство – эта ракета, похоже, изначально предназначалась для особого заряда.
Один из техников склонился над головной частью ракеты и принялся что-то проверять электрическим тестером, подтягивать гаечными ключами и неспешно регулировать. Действия эти ни о чем не говорили Хирчу, а отвлекать инженера от совместной работы с оператором контроля пространства он не хотел.
– Что-то долго они там копаются, – не выдержал Корф.
– Ты бы тоже все проверял по десять раз, – не отрываясь от экрана ответил инженер. – Если эта штука не сработает, знаешь, как им всем весело будет… Все, командир, готово. Еще пара минут на оптимизацию сети…
Вой сигнала тревоги взорвал относительную тишину командного отсека.
– Фиксирую высокую активность сканеров орбитальной группировки противника! – громко доложил синтетический голос вычислителя. – Обнаружен объект, скрытый маскировочным полем. Дистанция пятьдесят километров. Приближается. Сканирует пространство в активном режиме.
– Уводи дроны! Прикажи им рассредоточиться! – зарычал Хирч, сжимая кулаки.
– Поздно, командир, – качнул головой Корф. – Если это бот, а это точно он, дронам не уйти – не те у них движки.
– Наблюдаю старт крылатых ракет!
На земле в клубах огня и дыма с пусковых установок рванулись в небо две К-212. Смысл этого действия ускользал от Хирча, да и не до этих примитивных устройств ему сейчас было.
– Противник открыл огонь из плазменных пушек! – доложил вычислитель, и спустя пару секунд голограмма, висевшая в центре командного поста, подернулась рябью, стремительно утрачивая детали и покрываясь туманными пятнами – по мере гибели дронов обрывался и поток данных, формирующих виртуальную карту.
– Разведывательные мини-дроны потеряны, – бесстрастно констатировал вычислитель.
Голограмма мигнула и вновь налилась красками. Теперь изображение Земли офицеры эсминца видели «глазами» автоматического разведчика, но с расстояния двенадцати миллионов километров что-то рассмотреть было сложно. Тем не менее, две вспышки объемных взрывов, отразившихся на голограмме крошечными бледными пятнышками, они все-таки увидели.
– Зачем они запустили ракеты? – удивился Корф, – там для них и целей-то не было.
– Да какая теперь разница? – неожиданно спокойным голосом ответил Хирч, – что там хоть было-то, в этих контейнерах? Ради чего мы потеряли девять дронов? Сделали русские бомбу?
– Нет, командир, – вздохнул инженер, отрывая взгляд от экрана, – Пустышка это. Просто смесь радиоактивных материалов. Ну, может, слегка обогащенная ураном-235, но именно что слегка. Они потому и не торопились открывать контейнеры.
– У нас есть резервный комплект дронов во втором автоматическом разведчике. Сколько нужно времени, чтобы их задействовать?
– Сами они до Земли будут годами ползти. Нужно их ближе к планете доставить, а это риск. Хотя… – инженер опять углубился в расчеты. – В общем, так. Если не подставляться, то месяца за три орбитальную группировку восстановить можно.
=========================================
4. Говоря о желании Сталина расширить СССР до тридцати-сорока республик, лейтенант Ирс цитирует советский двухсерийный художественный фильм 1937 и 1939 годов «Великий гражданин» режиссера Фридриха Эрмлера. Прообразом главного героя фильма стал Сергей Киров. Этот фильм, фактически, отражал официальную позицию властей Советского Союза, что подтверждается Сталинской премией первой степени, которой в 1940 году был удостоен создавший его творческий коллектив. Полностью цитата из одной из пламенных речей главного героя звучит так: «Эх, лет через двадцать, после хорошей войны, выйти да взглянуть на Советский Союз, республик, этак, из тридцати-сорока!».
Глава 10
Берия внимательно посмотрел на закончившего доклад Судоплатова и с явным сомнением покачал головой.
— Павел Анатольевич, вам не кажется, что мы с вами стремительно теряем контроль над ситуацией?
— Ну, полного контроля у нас, к сожалению, и раньше не было…
— Это совсем другое, — в голосе Берии появились нотки раздражения. — Да, мы не имели достоверных сведений о природе и происхождении некоторых умений генерала Нагулина, но его действия были нам вполне понятны и объяснимы в рамках привычной нам логики. Теперь же ситуация изменилась, причем весьма существенно. Вся эта история с Мехлисом и Радиевым институтом наглядно показывает, что мы не знаем чего-то действительно важного.
– Лев Захарович искренне предан нашему делу…
— Да знаю я, — махнул рукой нарком, прерывая Судоплатова. – Речь не об этом. После Крыма и Плоешти Мехлис изменил свое отношение к Нагулину, и это мешает ему непредвзято оценить его действия. Но ведь там были и ваши люди, Павел Анатольевич! Они принимали в этой операции непосредственное участие. Почему полковник Лебедев не обратил внимания на явные нестыковки в действиях Нагулина?
— Возможно, он просто не обладает достаточными научными знаниями, чтобы выявить наличие этих нестыковок. При всех его достоинствах и заслугах, он все-таки диверсант, а не ученый.
— Ну, хорошо. Допустим, ему действительно не столь очевидно, что наличие радиоактивных веществ в контейнерах-приманках никак не может повлиять на их привлекательность для немецких разведчиков, у которых просто нет и быть не может аппаратуры, способной на расстоянии определить наличие или отсутствие урана в этих ящиках, но почему он не прислушался к словам товарищей из Радиевого института, которые изначально были против того, чтобы помещать в контейнеры настоящие изотопы.
– У Лебедева был приказ, – пожал плечами Судоплатов. — К тому же, организацией изъятия изотопов из Радиевого института занимался Мехлис, а Лебедев отвечал только за обеспечение безопасности.
– Защищаете подчиненного? Это, конечно, правильно. Однако и о долге забывать не нужно. Обо всех подобных странностях Лебедев должен был немедленно докладывать вам, а вы – мне.
— Он и доложил. Только странностей он действительно не рассмотрел. Мало ли что могут говорить ученые? Я со всем уважением отношусь к товарищам Хлопину и Курчатову, но от наших дел они безмерно далеки…
