– Несомненно, – не стал я спорить, – но очень скоро вы сможете убедиться в моей правоте. Поэтому не буду задерживаться на этом предмете. Скажите, господа, вы отдаете себе отчет в том, что Германия уже проиграла эту войну?
– Чуть больше года назад не так далеко от этих мест я задавал такой же вопрос вам, – усмехнулся Шлиман. – Тогда вы носили форму младшего лейтенанта, насколько я помню. Положение Красной армии на тот момент выглядело гораздо печальнее, чем то, что сейчас имеем мы. И даже тогда вы отказывались признать неминуемое поражение СССР. Чего же вы хотите от нас, герр генерал?
– Не более чем трезвого взгляда на вещи, – пожал я плечами. – Геринг ведет Германию в ту же пропасть, в которую тащил за собой немцев Гитлер. Вы убили одного сумасшедшего фанатика, на место которого сел другой, может и не сумасшедший, но тоже фанатик. Не сегодня, так завтра в войну на стороне СССР и Англии вступит США. И не забывайте, что помощи извне у вас больше нет. Скажите, господа, вы уверены, что хотите увидеть, что будет с вашей страной через год, если вы и дальше будете продолжать в том же духе?
– Это беспредметный разговор, господин Нагулин, – твердо ответил Рихтенгден. – Если это все, что вы хотели нам сказать, то нет никакого смысла его продолжать.
– Это не всё. Давайте начистоту. Я прекрасно знаю о том, какую роль вы оба сыграли в смерти Гитлера. И имя Хённинг фон Тресков мне тоже о многом говорит, как и фамилии других причастных к заговору лиц. Мне их назвать?
– Это лишнее. Продолжайте, герр генерал, мы вас внимательно слушаем.
– Повторюсь. Геринг ничем не лучше Гитлера. Смена главы Рейха могла послужить козырем в переговорах о заключении сепаратного мира с Британией, но сейчас это уже невозможно – Геринг сделал англичанам слишком больно, отправив на дно Мальтийский конвой. Верхушка Рейха не понимает, что в этой борьбе нет шанса на победу. Единственный путь к спасению для Германии лежит через смену правящей элиты. Геринг, Гиммлер, Геббельс, Борман, Кейтель и даже Канарис и Гальдер должны сойти со сцены и уступить место новым людям, способным остановить войну и заключить мир с СССР и Британией на приемлемых для немцев условиях. Единственная альтернатива этому – безоговорочная капитуляция Германии через год-полтора, а может и раньше. Почему я говорю об этом с вами? Да потому, что неплохо вас знаю. Вы уже доказали, что способны на решительные действия, и я не сомневаюсь, что задача спасения вашей страны от краха и унизительного поражения вам по силам.
– А вам это зачем, господин Нагулин? – задумчиво произнес Рихтенгден, – Если вы так уверены, что за год-полтора сокрушите Германию, то для СССР куда выгоднее закончить войну полной победой, захватив всю Европу. Какой смысл о чем-то договариваться с нами и в итоге получить заведомо менее привлекательный результат.
– Не забывайте о цене такой победы, господа. В этой мясорубке погибнут еще миллионы моих и ваших сограждан.
– Не сомневайтесь, так и будет. И это еще очень скромная оценка, – неожиданно согласился со мной генерал.
– Атомная бомба? – я усмехнулся, с интересом рассматривая резко напрягшихся немцев. – Вы не успеете. И американцы тоже не успеют.
– А вы?
– А мы не станем использовать это оружие, даже если окажемся первыми. По крайней мере, против других земных государств.
– Вы так уверенно говорите от имени руководства СССР?
– Я говорю от своего имени. И все, что я вам сегодня сказал тоже исходит только от меня. О нашей встрече никто в руководстве Советского Союза не знает. Если вы согласитесь на мое предложение, я помогу вам освободить Германию от тех, кто ведет ее к гибели. В принципе, я могу сделать это и без вас, но тогда к власти в вашей стране придут совершенно непредсказуемые люди, и есть шанс, что станет только хуже.
– Кто вы, господин Нагулин? – негромко спросил Шлиман, пристально глядя мне в глаза, – Тот информированный доброжелатель, о котором вы говорили… Мы называем его «Патриотом». Вы ведь такой же, как он, не так ли?
– И да, и нет, – на этом этапе говорить неправду я счел неправильной тактикой. – У нас много общего, но при этом совершенно разные цели.
– И в чем различие?
– Это прозвучит пафосно, но коротко по-другому не скажешь. Я хочу прекратить войну с минимальными потерями для всех сторон, а ваш «Патриот» стремится, чтобы она продолжалась, причем, в идеале, до гибели последнего человека.
Абверовцы, не сговариваясь, выразительно посмотрели друг на друга. Что-то они на эту тему явно уже знали, и это что-то вызывало у меня неподдельный интерес.
– Вы сказали «стремится», а не «стремился», – твердо произнес полковник Шлиман, – а это значит, что «Патриот» выведен из игры лишь на какое-то время. Вы одержали победу в сражении, но не в войне.
– Так и есть.
– И кто окажется сильнее, когда он вернется?
– Я не знаю. Это зависит не только от меня. Если мировая война будет продолжаться, его шансы резко возрастут. Думаю, я сказал достаточно и теперь хочу услышать ваш ответ.
– Последний вопрос, герр Нагулин, – вновь взял слово Рихтенгден, – что будет с Германией, если ваш план удастся?
– Версаль не повторится, это я могу гарантировать.
– Что ж, будем считать, что вы меня убедили. Эрих, слово за тобой.
– Все сходится, правда Генрих? – печально усмехнулся Шлиман, – подсказки по «Урановому проекту», помощь проигрывающей стороне… Герр Нагулин, а вы уверены в том, что в состоянии победить «Патриота»? Вернее, не так. В этом противостоянии у нас вообще есть шансы? Я и так готов дать свое согласие, но, может быть, вы все же продемонстрируете нам что-то, что подкрепит нашу уверенность в правильности сделанного выбора?
Вопрос полковника заставил меня задуматься, но, в конце концов, я решил, что лишний жест доброй воли пойдет только на пользу делу.
– Идемте, господа. Думаю, вам будет интересно на это взглянуть.
Мы вышли на небольшую лесную поляну. Немцы остановились, с интересом глядя на открывшуюся картину. Впереди, метрах в пятидесяти, воздух слегка подрагивал и колебался, как будто мы сейчас находились в знойной пустыне.
– Летра, сними маскировку секунд на пять.
Вид десантного бота, неподвижно и совершенно бесшумно зависшего в двух метрах над землей, произвел на абверовцев шокирующее впечатление. Я их отлично понимал. Хищные очертания боевой машины, пришедшей из далекого будущего, завораживали и притягивали взгляд. Спустя несколько секунд маскировочное поле вновь включилось, и бот растаял в воздухе. Я видел, что у немцев есть еще море вопросов, но сегодня я больше не собирался на них отвечать. Впрочем, они были совсем не дураками и поняли это сами.
– Благодарю вас, герр Нагулин, – слегка кивнул мне Шлиман. – Это было очень познавательно, но время не ждет, а нам, я полагаю, еще нужно договориться о способах связи…
***
