«Весна последняя! Я нужен, не бабки мои, а я! Чуть не упустил!» – нервничал, сидя на заднем сиденье джипа и глядя в окно. Быстро ехал водила, деревья мелькали перед глазами. Любил Василий раньше такую скорость, поэтому в водители себе гонщика бывшего нанял, чеченца отстранил. А теперь вдруг испугался: а если авария! Умрет и ничего ей сказать не успеет! Одернул резко шофера, тот аж по тормозам от неожиданности. Юзом пошел джип по мокрому асфальту, занесло вбок, но остановился у самой обочины. И такой страх обуял…
В офис вошел все еще белее мела, таким в зеркале в холле отражение показалось. В кабинет – мимо нее, не глядя, коротко бросив «зайди». Стоя у окна спиной, почувствовал ее взгляд, терпение совсем кончилось, вздохнул глубоко, словно набирая воздух для прыжка в глубину, развернулся и – к ней. По глазам понял – все правильно! Простила, ждет! И теперь уж – в охапку и моя! Слезы с ее лица сцеловывал, губы терзал, в волосах ее руки путались. Все по-настоящему, больно, сладко, страшно. «Наваждение!» – шептал. «Нет! – возражала. – Оно проходит! У тебя прошло, прошло?» Мотал головой, отрицая, и снова – руки в волосах, губы – докрасна. А потом – подхватил и на глазах у всего офиса – вниз, по лестнице, в машину и домой. Не в тот дом, где с женой жил, а в его квартиру, где он раньше только один отдыхал, ото всех разом…
Рассказала она ему о Ракове, любви своей безответной, со смехом. «Ой, какая дура была! Какая дура! – весело повторяла, словно освобождаясь. – Но я же не знала, что бывает вот так, как у нас с тобой! Я же, выходит, и не любила его!» – оправдывалась, радуясь.
А он – то ревновал, то успокаивался. Почти уже совсем выкинул этого Ракова из ее жизни и из своей, а тот откуда ни возьмись чуть не под колеса. Милочка еще за него просит. Решил Василий держать его к себе поближе, чтобы на глазах был, да еще и зависел от него. Собственно, поэтому и согласился в его «проект» вложиться. Для него эти деньги – мелочь, а этот – под присмотром.
А тут еще получается, что и видео становится все интереснее и интереснее. Чуял Василий, что неспроста старушка этих пятерых облагодетельствовала. Что Раков сегодня принесет? Что за клад? Рашид видел на мониторе, как тот вчера в комнату к бывшей жене Бурова зашел. Загримировался, придурок, думал, непонятно будет, что это он. Вроде как вор со стороны, если что. Достал он какую-то коробку из тайника, не ослушался. Или самого любопытство заело?
– Василий Валентинович, к вам Раков. – Милочка никак не хотела уходить с работы, как бы он ни настаивал. Хотя, если уж не кривить душой, он и не уговаривал особо: нужна она рядом ему была круглосуточно.
– Хорошо. – Он спрятал улыбку, предназначенную ей, увидев маячившего за ее спиной Ракова.
– Я принес, – Раков вынул металлическую коробку из пластикового пакета с рисунком из красных розочек. «Что за мужик, тьфу, прости, Господи!» – мелькнула у Василия брезгливая мысль.
– Давай.
Это была обыкновенная жестяная коробка, очень старая, местами продавленная и с почти стертым рисунком на крышке. Два ребенка, мальчик и девочка лет пяти, держались за руки. Из-за спины каждого ребенка виднелись крылышки. «С Рождеством Христовым!» – можно еще было прочитать надпись с «ятями» под картинкой. Василий открыл крышку и удивленно посмотрел на Ракова.
– И что это?
– По-видимому, когда-то это было тетрадками или сшитыми листками, черт их разберет. Что-то там написано, все выцвело. В любом случае это не золото с брюликами, – добавил Раков насмешливо.
– И больше ничего не было?
– Да там ниша всего глубиной в два кирпича. Как раз для этой коробки. Видимо, какая-то экзальтированная дамочка хранила там свои любовные мемуары. Собственно, при желании кое-что прочесть можно. Но на кой это нужно?
– А если там указание на то, где находится настоящий клад? – насмешливо спросил Василий, сам в это не веря.
– Вряд ли, – протянул Раков, но слегка напрягся.
– Ладно, разберемся. Ты что так вырядился-то? Усы приклеил? – усмехнулся Василий, с удовольствием глядя на покрасневшего Ракова.
– Вора изображал, – буркнул тот.
– Хорошо получилось! Достоверно, – рассмеялся в голос Василий. Раков бросил на него злой взгляд.
– Я лазить по чужим комнатам по договору не обязан, – огрызнулся.
– По договору, как ты это называешь, ты обязан обострять обстановку. Фильм про то, как люди едят щи и трахаются, никого не заинтересует. Или ты этого не понимаешь?
– Что же мне, убить кого-то из соседей?
– Нужно будет – убьешь! – тихо, но четко выговорил Голод уже без улыбки.
Он видел, как стало страшно Ракову. И как у того в голове мечется сейчас только одна мысль: серьезно он ему сказал или так, пошутил. По робкой улыбке Ракова Василий понял, что тот не поверил в то, что Голод может ему приказать сделать это. Но пришлось же ему залезть в чужую спальню!
– Ладно, пока иди. Торопиться нам некуда, – вроде как успокоил его Голод.
«Ну и вляпался я!» – прочел Василий на лице Ракова откровенно отразившуюся в гримасе мысль.
Глава 42
Когда ему позвонил Маринин с просьбой зайти к ним «в гости», Беркутов вдруг вспомнил слова Ляли о том, что с квартиркой этой дареной будут проблемы. И вот началось. По голосу майора уже было ясно, что началось. И теперь он, Беркутов, хоть боком, но будет при том.
То, что в комнате был посторонний, сомнений не вызывало: Беркутову достаточно было осмотреть замок, чтобы понять, что его открывали «шпилькой», а не родным ключом. И весьма неумело, откровенно ковыряясь и сдирая краску. Но открыли! И первое подозрение, естественно, падало на соседей.
Настораживало одно: точное место «грабежа». То есть вор знал, где искать. Возможно, не знал – что. Следовательно, либо он подслушал, либо подсмотрел, либо ему рассказали о снах Алевтины. Кто?
– Аля, кто знал в подробностях ваши ночные похождения?
– Витя, вы и Анна Сергеевна с Ядвигой. Все.
– Понятно. Могу поручиться за всех оптом. – Беркутов задумался.
– Остаются соседи? – вроде как спросил, но при этом утвердительно кивнул головой Маринин.
– Остаются…
– Теоретически можно подслушать… – в голосе Али звучало сомнение.
– А практически – нет. Мы же с тобой все время разговариваем нормальным голосом, разобрать слова через стену или дверь невозможно.
– Тогда как?
– Есть у меня бредовая идея. – Качинский, который все это время молча сидел на корточках перед печкой, встал и повернулся к остальным.
– Но обсуждать мы ее будем вне этих стен, – спокойно произнес Беркутов, показывая кивком на дверь.
– Я закрою. – Аля вышла последней.
За кухонным столом в квартире Беркутова и Галины разместились все. Запах подогретых в микроволновке пирожков и сваренного в большой турке кофе скорее будоражил желудки, чем умы, и на какое-то время всем стало не до обсуждений.
