Киваю, обращая внимание на чашку, но вопросы не задаю. Притягиваю к себе напиток, тут же обжигаюсь, сделав глоток.
Достаю из сумки ключи от его квартиры и протягиваю, но Астахов качает головой.
— Там ещё много твоих вещей, сможешь забрать, когда захочешь, поэтому ключ можешь оставить себе.
Затем он кладёт на стол мою карту и брелок с изображением значка «ауди», пульс учащается, волнение усиливается, признаться, я оставляла вариант, что ничего мне Глеб не привезёт.
Но вот, он сидит передо мной и даже не атакует разговорами и тем более упреками.
Вздыхаю и перевожу взгляд за окно: кое-где уже зажигаются фонари.
Всё ведь хорошо, так Лика?
Карта теперь у меня, с машиной тоже порядок. Меня отпустили и больше никто не следит. К тому же я снова могу заниматься работой.
Но тогда почему возникает ощущение, что это лишь затишье перед настоящей бурей?
— У тебя есть куда идти? — спрашивает Глеб, и это последнее, что слышу, потому что всё моё внимание вдруг привлекает женщина, которая проходит по другой стороне дороги.
Я не верю своим глазам, но всё же это не ошибка.
— Да, всё хорошо, — отвечаю растерянно, не в силах отвести взгляд от женщины за окном.
По противоположной стороне дороги идёт Ирина, я не могу утверждать наверняка, но складывается впечатление, что она прекрасно себя чувствует.
Глава 19
Я спешно встаю, но вдруг обращаю внимание на удивлённого Астахова. Возможно, он рассчитывал на более продолжительный разговор, но у меня нет ни желания, ни времени ему что-то объяснять.
— Мне нужно идти, — говорю, кивая, разворачиваюсь и покидаю кафе, так и оставив изумленного Глеба наедине с моим недопитым кофе.
Сейчас меня волнует лишь то, что Ирина всё дальше от кафе, но надеюсь, она не успеет далеко уйти. Вот только выпорхнув на оживленный проспект женщины не обнаруживаю, возможно, она свернула в один из переулков, или же на парковке стояла машина, и она успела уехать.
Видимо, лимит везения на сегодня подошёл к концу, потому что когда я пытаюсь ей дозвониться, слышу короткие гудки. Или она с кем-то разговаривает, или… я занесена в черный список. А вот это очень интересно.
Терплю очередную неудачу: в мессенджере сообщения не прочитаны, скорее всего, я и там попала в разряд неугодных. Но почему?
Все ещё не понимаю, как такое возможно: я видела статью, видела фото, была в больнице. Нет, я, конечно, очень рада, что жизни Макаровой ничего не угрожает, но все же довольно странно, что она вот так спокойно разгуливает по улице, в то время как у нас была договоренность о проекте. Я считала, что она без сознания, но выходит, это не так.
— Какого чёрта… — бормочу себе под нос, и тут же слышу совсем рядом:
— У тебя проблемы?
Мысленно чертыхаюсь.
Глеб стоит рядом, засунув руки в карманы, так просто смотрит, словно между нами не произошёл неприятный разрыв. Словно я только что не оставила его практически на полуслове.
— Проблемы со связью, — отвечаю уклончиво и убираю телефон, посвящать Глеба в то, что Ирина жива-здорова не решаюсь, нет желания с ним это сейчас обсуждать, к тому же он обязательно вызовется мне помогать, а чувства у меня к нему неоднозначные.
С одной стороны мы достаточно времени пробыли вместе, чтобы чем-то поделиться, но я и так довольно долго портила ему жизнь своей нелюбовью, и это чуть не привело к катастрофе.
Глеб ничего не отвечает, на лице уже знакомая ухмылка, и в его руке появляется телефон.
— Лика, я всегда тебе говорил, что бы между нами не произошло, ты всегда можешь на меня рассчитывать. И ситуация сейчас не исключение.
Это действительно так, и Астахов не раз меня выручал, но я смотрю на телефон в его руках и медлю.
— Понимаю твое нежелание принимать помощь, — продолжает он, внимательно наблюдая за мной. Никто из нас не комментирует вчерашнее, но в каждой фразе отголоски его вчерашнего поступка. После недолгого молчания Астахов продолжает: — Но это всего лишь мобильный, я же вижу, что ты расстроена. Или ты звонила… ему? — снова делает паузу он. — Поэтому не хочешь брать мой телефон?
Астахов становится хмурым, я и разубеждать его не собираюсь, и не обязана на его вопросы отвечать, но вместо этого произношу:
— Спасибо.
И забираю из его рук устройство — слишком велико желание проверить свои догадки.
Глеб сам отходит в сторону неспешной походкой — снова он делает всё, чтобы не доставлять мне неудобства, он наблюдает за проезжающими машинами, переводит взгляд на стенд неподалеку, и я мысленно вздыхаю. В который раз чувствую стыд за то, что пользовалась им. Но он так вовремя всегда подставлял плечо, что у меня просто не было вариантов не принимать его поддержку. Как и сейчас.
Отбрасываю угнетающие мысли, в конце концов, циклиться по этому поводу уже поздно, Глеб взрослый мужчина, и сам может решать, как себя вести. Я не принуждаю его оказывать мне помощь, и нет смысла себя корить. Поэтому тоже отхожу в другую сторону и набираю номер, подсмотрев его в своем телефоне.
Ирина поднимает сразу, даже простое «Слушаю» звучит странно, вопросительно, даже удивлённо.
— Это Лика, — тут же представляюсь и добавляю: — Мы договаривались о проекте, но…
— Я не могу говорить, проект аннулирован, — внезапно отвечает она тут же и трубку кладет, ничего не объясняя.
Как это понимать? Сначала она сама ищет со мной встречи, а теперь даже слышать ничего не хочет!
Мне это все совершенно не нравится, снова кусаю губы, раздумывая, как поступить, и быстро удаляю номер из набранных.
Даже если Глеб узнает, что я звонила Ирине большого события не будет, но все же что-то останавливает от того, чтобы всё ему рассказать, а значит, что-то меня всё же смущает. Я тут же набираю номер другого клиента и выжидаю, пока автомат размеренно объясняет, куда я позвонила и что мне следует оставаться на линии, если я хочу продолжить беседу.
Я не хочу, но продолжительность звонка фиксируется, надеюсь, если Глеб решит проверить, с кем я говорила, то успокоится на этом и до распечатки звонков не доберется. По крайней мере, не сразу.
Подхожу к нему со спины и окликаю, он оборачивается, и как бы я не хотела на него злиться, не могу.
Он так и стоит, засунув руки в карманы брюк и разглядывая меня виноватым взглядом исподлобья:
— Все в порядке?
Киваю.
— Да, все хорошо.
— Тебя куда-нибудь подвезти?
Теперь мотаю головой из стороны в сторону:
— Нет, доберусь сама.
Теперь он делает шаг ко мне и даже тянется к моей руке, скорее всего, непроизвольно, по привычке, но я свою убираю. Астахов вздыхает:
