– Абсолютно, сэр. – Гидеон ни в чем не был уверен, но решил, что нужно действовать на опережение. – По крайней мере, на этот счет можете не беспокоиться. Теперь я понимаю, почему вас поразило, что я прибыл из Кембриджа. Я не дал соответствующих объяснений; неудивительно, что у вас возникли подозрения. Уверяю вас, в Кембридж меня послали на вполне законных основаниях, и я готов представить вам полный отчет – не сочтите за грубость, сэр, если я отступлю на пару шагов, чтобы не узурпировать ваше пространство, – составленный по всей форме, с учетом всех подробностей. Однако я заболтал вас, нам пора заняться делом – после того, конечно, как вы позавтракаете, и я буду рад составить вам компанию за столом, поскольку в спешке…
Инспектор отвесил Гидеону тяжелую оплеуху – ударил так сильно, что тот невольно попятился, ладонью прижимая запылавшее правое ухо и часть щеки.
– Заткни свой рот. Ишь, разверещался. – Инспектор в досаде покачал головой. – С утра выливаешь на меня поток чепухи. Либо наглость в тебе говорит, либо хмель, а я ни того, ни другого не терплю.
– Сэр, я объясню, почему… – Гидеон выпрямился, но осознал, что от полученной затрещины утратил ясность и мысли, и речи. – Даю слово…
– Вы только взгляните на этого щенка. Еще и девяти утра нет, а он является пред очи старшего по званию пьяным в стельку. Все, разговор окончен. Я больше двух недель прекрасно обходился без сержанта и еще пару недель как-нибудь перебьюсь. Лучше одному работать, чем иметь в помощниках дурня с Кингз-Кросс, который по уши напичкан дерьмом и самомнением, а сам двух слов связать не может. Будь умницей, иди-ка ты в свой участок. И передай там, что инспектору Каттеру не нужен недоразвитый кретин и он возвращает его целым и невредимым. Передай, что он один займется осмотром места происшествия на Хаф-Мун-стрит.
От затрещины у Гидеона все еще гудела голова и звенело в ухе, но он сознавал, что шанс, сколь бы малым он теперь ни был, упускать нельзя. Он также сообразил, что должен изъясняться менее ученым языком, дабы развеять сомнения инспектора.
– Инспектор Каттер… сэр. – Формулируя в уме предложение, он быстро понял, что речь его должна быть немногословной и состоять из коротких фраз. – Слово чести, сэр. Я не выпил и капли спиртного.
Инспектор Каттер отступил в холл, чтобы взять пальто, и теперь, надевая его на крыльце, наградил Гидеона скептическим взглядом. Не отвечая, он снова отвернулся, сунул голову в дверь и крикнул:
– Миссис Кумб, я ухожу. Старины Нелли пока так и не видно, дверь, пожалуй, лучше запереть.
Старина Нелли. Инспектор, конечно же, имел в виду Нейи, и от его замечания Гидеону спокойнее на душе не стало. Каттер закрыл за собой дверь, спустился с крыльца и бодро зашагал в сторону Шафтсбери-авеню. Гидеон поспешил за ним.
– Сэр, если моя манера… возможно, я потому так странно говорю, что побывал в Кембридже. Я, пока служил там, наслушался много подобных странных речей.
– Вот как? – Инспектор Каттер внезапно остановился у одного из уличных лотков, где купил кофе и кусок хлеба со сливочным маслом. Ломоть он сложил пополам, целиком сунул в рот и принялся неторопливо пережевывать. Гидеон с завистью смотрел на него голодными глазами.
– Да, сэр. – И опять, прежде чем дать ответ, он отшлифовал в уме каждую фразу. – Такая речь там в обычае. Никому не режет слух.
– В самом деле? – Инспектор возобновил шаг, на ходу стряхивая с пальто крошки. – Значит, ты долго там пробыл? Весьма необычное назначение для сержанта Столичной полиции.
Гидеон прибавил шаг, поравнявшись с Каттером.
– Не дольше, чем было необходимо, сэр. На самом деле я сумел уложиться даже быстрее, чем ожидал. И очень надеюсь…
Гидеон был вынужден резко остановиться, потому что дорогу ему перегородил торговец рыбой с тележкой угрей. Они снова свернули на Шафтсбери-авеню, и инспектор Каттер пошел впереди поразительно скорым шагом. Казалось, плотное движение транспорта ему не помеха. Он ловко обходил препятствия, а если не удавалось обойти, шел напролом без оглядки.
– И я очень надеюсь, – продолжал Гидеон, когда наконец догнал Каттера, следуя за ним по пятам, – что вы не будете держать на меня зла за то мелкое недоразумение, что вышло между нами, и позволите мне помогать вам на месте происшествия на Хаф-Мун-стрит, что, если позволите так выразиться, я почел бы за исключительн…
– Ну вот, опять понес свою пьяную галиматью.
– Да, сэр, – брякнул Гидеон, отдуваясь. – То есть нет, сэр. Позвольте еще раз заверить вас, что я ничего не пил. Сэр, если честно, я даже не завтракал. Но вы абсолютно правы. Мне следует ограничиться…
По приближении к театру «Лирик» Каттер неожиданно свернул на проезжую часть и властно вскинул руку, останавливая кебмена. Тот придержал лошадь, пропуская его.
– Как тебя зовут? – рявкнул инспектор через плечо.
– Сэр?
– Мне не сказали, кого именно я должен ждать, когда я послал за тобой. Надеюсь, фамилия у тебя есть, или в этом отношении ты тоже необычный?
– Конечно, сэр. То есть нет, сэр, я – Гидеон Блисс, сэр, и для меня огромная честь…
– На черта мне твое имя, парень? Надо же, Гидеон Блисс. На еврейское смахивает. Хотя по мне, так все одно. В Бетнал-Грин и прочих трущобах евреев пруд пруди. И ничего, довольно мирные ребята.
– Вообще-то, сэр, имя это христианское, хотя изначально – что верно, то верно – оно считалось еврейским. Гидеон был праведником, сэр. Он разрушил идолов и языческие алтари израильтян и привел этот народ к их истинному Богу, хотя, конечно, теперь мы знаем Его как нашего Господа.
Они пришли, как полагал Гидеон, на площадь Пикадилли, которая была сплошь запружена народом и транспортом – иголке негде упасть. Однако инспектор Каттер и не подумал сбавить шаг. Гидеон с трудом поспевал за ним, стараясь держать его в зоне своей видимости и слышимости.
– К их истинному Богу, говоришь? – отозвался Каттер. – Наслышан, наслышан. Фанатики с горящими глазами, что раздают листовки, все уши об этом прожужжали. Но я такие разговоры жалую не лучше, чем пьянство. Надеюсь, ты не фанатик, Блисс. Тебя не призовут крушить идолов в Бетнал-Грин?
– Ни в коем случае, сэр. То есть я, конечно, человек набожный, сэр, но в самом традиционном смысле. У меня нет склонности к разрушению, сэр.
– Рад это слышать. – Инспектор вдруг остановился как вкопанный, удивив этим Гидеона и водителя омнибуса, на пути которого он теперь стоял. Повернувшись к Гидеону, он смерил его придирчивым взглядом. – Что ж, сержант Блисс, пожалуй, я еще подумаю на твой счет. Но только, ради бога, научись не отставать.
VI
Большой особняк на Хаф-Мун-стрит завораживал своей величавой красотой. Гидеон не преминул это отметить вслух, пока они ждали на крыльце, и тотчас же пожалел, что вообще открыл рот. С тех пор как они отошли от дома на Фрит-стрит, инспектор Каттер не встретил ни одного препятствия – будь то человек, животное или творение рук человека, – которое хоть как-то застопорило его движение. Теперь же, позвонив в дверь дважды, он вот уже более минуты стоял на одном месте, и было ясно, что вынужденная смена ритма его совершенно не устраивает. Он бросил недовольный взгляд через плечо.
