– Может, дилижанс? – предположил Гидеон.
– Дилижанс ехал бы по столбовой дороге. И с огнями. А мы фонарей не видим, хотя дорога от нас недалеко. – Каттер снял шляпу и, стряхивая с нее дождевые капли, покачал головой. – Уж не знаю, что это за экипаж, но запряжен он парой крепких лошадей и мчится быстро, а дорога-то ухабистая и неосвещенная. Кто же это так торопится? Пойдем, у меня дурное предчувствие.
Снова надев шляпу, Каттер ринулся вниз по склону. Деревья поредели, местами заросли вообще пропадали, и тогда он переходил на бег. Наконец инспектор сбавил темп, но не потому, что встретил на пути препятствие. Гидеон тоже это увидел.
– Свет, Блисс.
– Да, сэр, вижу.
Теперь Каттер двигался осторожно. Они приближались к опушке леса. Вязы пронзали лучи бледного света, превращая в призрачную дымку пар от дыхания инспектора. Хрустнула ветка, и стая ворон, взлетев с деревьев, рассеялась в вышине. Каттер сунул руку в пальто.
– Я вытаскиваю револьвер, Блисс. При тебе я его еще не доставал, потому и предупреждаю, чтоб ты не испугался. Нужно быть начеку.
– Да, сэр. – Гидеон посмотрел на него сквозь струи дождя. Рука Каттера, согнутая в локте, была напряжена, но самого оружия он не разглядел. – Только вы поосторожнее с ним, сэр. Не попадите в мисс Таттон.
В ответ инспектор лишь оборотился к нему и, вскинув свободную руку, прижал палец к губам. На мгновение нагнул голову, сливая дождевую воду с полей шляпы, затем встряхнулся и вышел на свет.
С большой арки, венчавшей ворота, свисал человек – болтался в петле, крепко привязанной к самому железному гербу. Он чуть раскачивался, словно потревоженный маятник, который до этого находился в состоянии покоя. Его плащ, подхваченный ветром, раздувался, словно он шествовал на некой важной церемонии. У его ног застыла в мрачной торжественности Энджи. Руки ее были опущены, лицо поднято, будто в задумчивости. Ее возбуждение, казалось, улеглось. Теперь она пребывала в состоянии умиротворения и покоя.
– Быстрее, Блисс, – сказал инспектор. Он метнулся через дорогу и за ноги подхватил висельника. – Может, еще не поздно. Давай, достань нож у меня из кармана. Я до последнего буду поддерживать его, а потом отпущу и подниму тебя, чтобы ты его срезал.
Гидеон так резко остановился, что его занесло и он едва не потерял равновесие. Выполняя указания Каттера, он все время смотрел не на него, а в сторону. Обыскав внешние карманы инспектора, он опустил руки и смущенно кашлянул.
– Сэр, не припомните, куда вы его положили?
– В правый карман брюк. Куда ж еще обычно кладут карманный нож, чтобы он всегда был под рукой? Живо доставай, не тяни резину. А какой стишок она напевала?
– Простите, сэр? – Гидеон снова принялся рыться в одежде Каттера. Наконец найдя нож, он отскочил от инспектора как ужаленный и от смущения тут же выронил его.
– Матерь Божия, – ругнулся Каттер. – Цирковая обезьянка и то лучше бы справилась. Давай, открой нож и постарайся не выколоть мне глаз. Лезвие должно быть уже обнажено, когда я тебя подниму. Так. Иди встань под ним.
Гидеон неуверенно встал туда, куда ему велели. Руку с ножом он неловко держал на весу, отведя ее от себя. Над ним на ветру колыхалось тело в раздувающемся плаще. Гидеон сосредоточил взгляд на веревке.
– На счет «три», Блисс, – скомандовал Каттер. – Я отпущу его ноги и подниму тебя. Хватайся за веревку и перерезай ее сразу же под своим кулаком, где она туже всего натянута. Режь по одному месту, чтобы отсечь наверняка. Готов?
– Честно сказать, сэр, не знаю, готов я или нет.
Наконец веревка была перерезана, и Каттер опустил его на землю. Пошатываясь, Гидеон отошел в сторону; его стошнило. Инспектор, не обращая на это внимания, забрал свой нож и опустился на колени возле висельника. Приставил ухо к его губам, пощупал пульс.
Мужчина не дышал, пульса не было. Каттер немного поразмыслил и принялся осматривать все остальное. Гидеон видел, что инспектор помрачнел. Возбужденный, он расстегнул на покойнике сюртук, прижал ладонь к его животу, затем поднял ее к своему лицу, рассматривая кончики пальцев.
– Так что это был за стишок, Блисс?
– Сэр? – Шаркающей походкой Гидеон приблизился к Каттеру.
Тот лишь покачал головой и принялся расстегивать на покойнике жилет. Теперь он уже не спешил, действуя с невозмутимой размеренностью. Раскрыл ладони мужчины, внимательно осмотрел их, затем занялся петлей: большим пальцем потрогал узел сзади на шее, словно проверял его на прочность.
– Ты сказал: загадки и стишки. Помнишь, что конкретно она говорила?
– Да, помню, сэр. – Краем глаза Гидеон уловил движение. Он вскинул голову и увидел, что Энджи подошла ближе, внимательно наблюдая за ними. – Может быть, вы слышали эту песенку. Про ребенка, который спит в колыбели, подвешенной на дереве.
Каттер вытащил из сюртука покойника бумажник и просмотрел его содержимое, затем поднял глаза на Гидеона. Лицо его было напряжено.
– Конечно, слышал, Блисс. Это колыбельная. Баю-бай, детки. Кто ж ее не слышал? – Он повернулся к Энджи. – Колыбель на землю бух, да?
При его словах, обращенных к ней, в глазах ее что-то промелькнуло. Она склонила набок голову, будто прислушиваясь к зазвучавшей где-то вдалеке музыке. С отрешенным видом она взяла пораженную руку в другую, большим пальцем обвела ее исчезнувшие контуры. Потом сложила руки в виде колыбели, закрыла глаза и, подставляя лицо под дождь, стала тихо покачивать воображаемого ребенка.
Каттер выпрямился во весь рост, смерил ее настороженным взглядом и медленно пошел к воротам. Он не поднимал глаз от земли и, когда оказался точно под аркой, снова опустился на корточки.
– А здесь узковато, – задумчиво произнес он. – Разве что повозка. Ее, или что там было, впустили. Ворота были на цепи, когда мы добрались сюда, но он, конечно, имел ключ. Возможно, он все еще у него.
– Тот самый экипаж, что мы слышали, да, сэр? – спросил Гидеон, подходя к инспектору.
– Несомненно. – Каттер выпрямился. – Извозчик к тому времени был насмерть перепуган. Он подкатил сюда и встал, потому как дальше следов нет. А потом его светлость забрался на крышу.
– Его светлость, сэр?
Но инспектор его не слушал. Он терся подбородком о ладонь.
– Сам сделал для себя петлю. Он был не мастер узлы вязать, но кое-как справился. А потом, думаю, сам отдал команду. Она заставила его дать команду.
– Команду, сэр?
– Извозчику, Блисс. Чтобы тот отъехал. И он повис.
Гидеон посмотрел на Энджи. Та наблюдала за ними с безмятежным выражением на лице. Она перестала баюкать воображаемого ребенка и опустила обе руки – целую и исчезнувшую.
– Колыбель на землю бух, – тихо проронила она. – И ребенок тоже.
Она повернулась и пошла к дому.
