Книга Друзья и враги Анатолия Русакова, страница 18. Автор книги Георгий Тушкан

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Друзья и враги Анатолия Русакова»

Cтраница 18

Но никто из них не разглядел стоящей над всем делом зловещей фигуры Хозяина.

От последнего слова подсудимый Русаков отказался.

Приговор суда Анатолий слушал, стараясь сохранить выражение гордого безразличия. И все же он ждал чуда. Он ждал, что и без его участия все объяснится само собой: Хозяин сознается, правда станет правдой, а ложь ложью.

Суд определил — восемь лет. Восемь лет!

Анатолий не мог смотреть в полубезумные глаза матери. Почти в беспамятстве от стыда, унижения и разочарования он наткнулся на дверной косяк, когда его выводили из зала суда. Мать горько рыдала, а негодяи «дружки» кричали: «Молодец, Мамона!» —и приветственно размахивали кепками-«лондонками».


2


…Он и сейчас слышит, когда вспоминает о пересыльной тюрьме, стук захлопнувшейся за ним двери камеры. Анатолий в растерянности остановился. У стен на нарах сидели и лежали пожилые и молодые мужчины. Восемь пар глаз, одни с интересом, другие с безразличием, уставились на него. Анатолий попробовал было улыбнуться, но усмешка получилась жалкая. В нерешительности он сделал несколько шагов и опять остановился.

Мы не будем описывать, как случилось, что Анатолий, вопреки строгим указаниям об обязательном отдалении несовершеннолетних от взрослых преступников, оказался в этой камере.

После очередной проверки Анатолия перевели, но то время, которое он провел среди: взрослых преступниковрецидивистов, сыграло решающую роль в дальнейшем его поведении.

Сидевший в углу пожилой худощавый мужчина многозначительно подмигнул верзиле, лежавшему рядом, и усмехнулся, обнажая золотые зубы.

— Шлепай сюда, рядом со мной свободно, — пригласил верзила. У него было широкое лицо глинистого цвета. — По какой статье идешь?—с ухмылкой спросил он.

Анатолий чистосердечно рассказал о своем деле, о Хозяине.

Верзила хохотнул и, повернувшись спиной, сказал:

— А ну, почеши под левой лопаткой. Свербит.

Анатолий из благодарности за сочувствие стал чесать. Тот покряхтывал и командовал, где именно нажимать сильнее. А потом лег на спину и, сунув чуть не в лицо Анатолию голую ногу, сказал:

— А теперь почеши мне пятку.

Как только Анатолий услышал смешки, он сразу понял, что верзила издевается.

— Не буду! — тихо и твердо сказал он, встал с нар, но в то же мгновение был сбит ударом ноги на пол.

— Встань и чеши! — приказал верзила.

— Иди к черту! — крикнул Анатолий, поднимаясь с пола и отряхиваясь.

Верзила ругался, угрожал, а потом проговорил:

— Стукни в дверь, придет вахтер и заступится!

Это было испытание: если юнец «стукнет», с ним не стоит связываться, могут наказать. А если не захочет жаловаться, значит, в нем есть «душок», стоит заняться таким.

Трудно сказать, какая из трех причин — дух противоречия, самолюбие или незнание жизни — сыграла роль, но Анатолий решил не обращаться за помощью к блюстителю порядка. Вне себя от ярости и обиды он кинулся к верзиле и ударил его ногой пониже живота. Тот с воплем опустился на пол. Анатолий стукнул его кулаком по уху. Парень, потеряв равновесие, опрокинулся на бок.

— Вот так номер! Крой Апельсина, пусть не пристает! — посоветовал человек с «золотой улыбкой».

Но мальчик считал зазорным бить лежачего. Апельсин отдышался и снова набросился на него, снова сбил с ног и стал колотить головой об пол. Худощавый человек поднялся с нар, подошел к двери и стал прислушиваться, чтобы предупредить о приближении вахтера. Он, прищурившись и улыбаясь, смотрел на то, что происходит, а потом сказал:

— Тащи его сюда, Апельсин, хватит!

Анатолия подняли. «Спаситель» вылил кружку воды на его голову, дал ему напиться и посадил рядом с собой.

— Спасибо, — чуть слышно прошептал Анатолий.

— Спасибо потом, а сейчас скажи: дружить со мной хочешь?

— Конечно.

— А кто я?

— Не знаю.

— Ты еще узнаешь, кто такой Леня Авторитетный, — сказал золотозубый. — А еще иногда зовут меня, — он усмехнулся, — Леней Чумой… Но не советую… Так ты не хочешь, чтобы Апельсин бил тебя?

— Нет.

— Значит, держись около меня. Со мной не пропадешь. Мое слово — закон. Сейчас ты увидишь. Апельсин, ко мне!

Верзила стал перед ним.

— Теперь ты, малец, дай ему сдачи.

— Да что ты, Леня! — начал просить Апельсин. — Чтобы этот сопляк меня…

— Бей!

— Не буду, — мрачно сказал Анатолий.

Но в следующее мгновение ему стало трудно дышать. Железные пальцы золотозубого сжали горло, Толю охватил ужас смерти. Придя в себя, он увидел все ту же золотозубую. улыбку.

— Бей!

И Анатолий ударил верзилу по лицу. Тот стоял не шелохнувшись.

— Учил тебя Хозяин, а недоучил, — удовлетворенно сказал золотозубый. — Что такое Хозяин? Мелочь, кусошник, лопух!

— Вы знаете Хозяина? — Анатолий оторопел. Он забыл, что сам же только что рассказывал о себе и о Хозяине.

— Я все знаю, Мамона. Люблю пареньков с «душком». Ты взял все на себя? Прошел один по делу? Молодец! Будешь возле меня кормиться. Гебе повезло, что встретился со мной. Чего уставился?

— Значит, они сказали вам обо мне?

— А?.. — Чума улыбнулся. — Ты о Хозяине, о дружках? Ты что, обозлился на них? Главное теперь не они, а я. Дай-ка еще разок Апельсину по вывеске!

Анатолий привстал и ударил сидящего рядом верзилу кулаком по лицу. Тот свирепо посмотрел на него, но драться не стал.

— Еще бей! — крикнул Чума. — Нет, не Апельсина, а вон того, Патриарха.

В дальнем углу, сгорбившись, сидел белоголовый старик с мятым лицом над тонкой, морщинистой шеей.

— Зачем бить старика? Он же старый и слабый!

— Доброта портит характер. Иди и бей, — приказал Чума. — Ну!

Это было страшнее всего. Старик побледнел и с жалкой улыбкой смотрел на Анатолия. Мальчик глядел на него с ужасом. Что-то сдавило ему грудь, — нет, не железная рука Чумы, а сознание своего бессилия, отвращение к себе.

— Не могу…— хрипло проговорил Анатолий. — Не буду!

Еще секунда, и он разрыдается. Он затравленно, но упрямо посмотрел на Чуму, и тот понял: мальчишка даст убить себя, а старика не тронет.

— Я пошутил! — сказал Авторитетный. Он был своего рода психологом и не стал настаивать, иначе подросток восстал бы.

День подходил к концу. Заключенные располагались на ночлег, а Чума вел тихий разговор с Анатолием.

— Ты, пацан, выбрось из своего котелка все, что тебе твердили дома, в школе, в пионерском лагере: «Прилежно учись… Слушайся и уважай старших…» Здесь все это ни к чему. Здесь все по-другому. Здесь с этим добром пропадешь.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация