В школе и дома Боб, конечно, был недосягаем для забияк и задир. Но на улице… Как хорошо было бы иметь такого сильного охранника, как Пашка…
Через день после встречи Боб отправился к Пашке п омой. Он уже имел некоторое представление о семье Пашки с его слов. Пашка обычно называл отца «мой пьянчуга», «старик Хоттабыч», «ловчила», а мать — «мамахен-спекуляхен».
Дверь была открыта. Возле стола Боб увидел квадратную женщину — кубышку. В толстых поднятых кверху руках она держала по куску сыра и, откусывая то от одного, то от другого, быстро ела, как кролик.
— Что тебе надо, паршивец? — визгливо закричала женщина.
— Пашку! — ответил Боб.
— Нет его, и всё… Пошел вон!
На вопрос, где Пашка, она презрительно пожала плечами и, не переставая есть, пробормотала:
— Он мне не докладывает. Шляется!
Боб спустился с лестницы, вышел на улицу. Еще издали он заметил группу гоготавших парней и среди них Пашку. Боб побаивался таких сборищ, где двое собравшихся на потеху остальным старались переругать друг друга. Но все же он подошел к Пашке, тронул его за локоть. Пашка оглянулся и восторженно шепнул:
— Наш перетолковывает!
Здоровый дылда виртуозно ругался и, когда ему уже нечем было «крыть», стал повторяться. Его начали высмеивать. Тогда он, разозленный, толкнул коренастого подростка в грудь. Боб не успел опомниться, как оказался в центре драки.
Боб, защищая лицо, в страхе так быстро выдвинул обе руки вперед, что они ткнулись во что-то мягкое, кто-то упал.
— Молодец! — услышал он словно издали голос Пашки, а затем чей-то крик: — Бежим!
Послышался милицейский свисток, и Пашка, увлекая Боба, бросился наутек.
Через полчаса Боб, возбужденный и полупьяный, сидел в компании парней в кочегарке парового отопления рядом с Пашкой. Все наперебой пересказывали эпизоды драки, каждый вносил свои поправки. Боб тоже что-то вспомнил. Его хвалили за то, что он двумя кулаками опрокинул парня, а ударом головы в живот свалил бригадмильца. Бобу было очень приятно: и тут о нем все говорят, и тут он всех удивил!
— Свой парень! — говорил о нем Пашка, похлопывая по спине, и уговаривал выпить еще.
Боб отказывался. До этого он никогда не пил водки. Кружилась голова. Хотелось двигаться, кричать, петь. Он понимал, что это глупо, но все же бессмысленно улыбался и, нелепо размахивая руками, пел вместе с другими какую-то песню. В ней были непонятные слова.
— Что такое «гоп со смыком»? — полупьяным голосом спросил Боб.
Ему ответили хохотом.
— Поживешь — узнаешь, астроном. Пей! — повторял Пашка. — Пей, не стесняйся, потом сам поставишь. Я знаю, за тобой не пропадет.
Домой Боб явился поздно ночью.
На следующее утро он вспоминал этот вечер с омерзением и страхом. Мать визгливо кричала на него, он грубо отвечал. Потом старался объяснить: стечение обстоятельств, повстречался с Пашкой, заключили договор. Теперь Пашка обязан охранять его от драчунов-хулиганов. Мать не приняла оправданий. Пусть сам объяснит все отцу! Объяснение было очень тяжелым и неприятным. Возмущенный Павел Авксентьевич забыл все свои лекции о воспитании и терпении. И не избежать бы Бобу порки, если бы неожиданный звонок по телефону не вызвал отца из дому.
Боб дал клятвенное обещание, что больше ничего подобного никогда не повторится.
Несколько дней подряд он старался не попадаться Пашке на глаза. Потом они встретились у подъезда. Поджидал ли его Пашка? Этого Боб не знал. Пашка закурил и дал Бобу папиросу. Тот испуганно оглянулся и сунул папиросу в карман.
— Боишься? — злорадно спросил Пашка.
— Я? Я ничего и никого не боюсь, —оскорбился Боб.
— Это хорошо, а обещания надо выполнять.
— Какие обещания?
— Какие? Ел, пил, угощался за чужой счет обещал сам ответить тем же — в кусты? Номер не пройдет.
— Разве надо угостить?
— А как же! Хоть поллитровку ребятам поставь, ну и закуску, колбасу там, батон. Ну, и будь спок: пальцем тебя никто не тронет, ни на улице, ни во дворе.
— Так у меня нет денег.
— А ты у отца возьми.
— Он не даст.
— А ты не говори, на что берешь.
— Все равно не даст.
— Тогда сам возьми.
— Украсть? Нечестно. Могут узнать…
— А обещать и не выполнять — честно? Ты не отводи глаз. Тебя угощали —и ты угощай. Иначе ребята тебе так наподдадут, что весь в синяках будешь.
Боб ужаснулся. Малейшая физическая боль была для него невыносима.
— Как же быть?
— Соображай. Я долго ждать не буду.
— Сколько надо денег?
— Рублей тридцать пять, сорок.
— Займу у сестры.
— Действуй как знаешь, но не будь дураком —не говори ей, что на водку, на ребят. Соври поумней.—Пашка терял терпение. — Действуй! — приказал он. — Парни ждут! Иначе…
3
Лика занималась с подругами, и Бобу никак не удавалось вызвать ее ни подмигиванием, ни жестами. Раздосадованная ужимками брата, Лика прогнала его из комнаты. Боб понял, что теперь Лика ему денег не даст. А вдруг Пашка явится прямо в квартиру, вдруг в это время придет мать?
Боб подумал еще немного и выдвинул ящик маминого туалета. Он взял пятьдесят рублей и успокоил себя тем, что потом займет у Лики и положит деньги обратно — мама не заметит.
— Да ты, оказывается, мировецкий кореш! — похвалил его Пашка, пряча деньги в карман. — Мы с таким резервом и на закуску и на литровку сработаем. Ты не из пугливых.
— Я не трус! — гордо ответил Боб.
Очень приятна эта неожиданная похвала! Ведь Боб втайне всегда стыдился своей трусости, мучился ею.
— Ты с книгами не работал? — спросил его Пашка.
— Я много литературы проработал, — невозмутимо ответил Боб.
— Не о том речь! — Пашка презрительно засмеялся.
Пашка повел его на Арбат. У букинистического магазина он сказал:
— Чтобы было скорее, сделаем так: я выберу и дам тебе книги. Пока я буду платить в кассу, ты сразу же выходи. А я тебя догоню.
— Книги? Какие книги? Зачем?
— Делай, как я сказал! — сердито оборвал его Пашка и выругался. — Со мной не погоришь. Ты чистенький, на вид приличный…
Они вошли в магазин. Пашка довольно долго копался среди книг на прилавке под пристальным взглядом продавщицы, а когда она занялась покупательницей, он сунул Бобу две книги под мышку и шепнул: «Крой!»
— А деньги? — Боб похолодел. — Надо же уплатить, — пролепетал он.
