— Гражданство вам обеспеченно, — сухо бросил он вместо приветствия, мазнув по Лайле самую малость прищуренным взглядом — буквально чуть смежил веки и если не знать куда смотреть, то и не заметишь. — Всё в полном соответствии с договором, но нужно зарегистрироваться в департаменте. Затем вы обязуетесь не покидать Империи полгода и будете находиться под скрытым наблюдением, — он поморщился, выражая отношение к профессионализму тех, кто будет наблюдать.
— Но прийти ты попросил по иной причине? — я усмехнулся.
— Верно, — Тауро ровно кивнул. — Тобой заинтересовались вояки и тебе придется очень потрудиться, чтобы доказать, что не шпион, не копаешь под императора и не подлежишь заключению. Тест будет проходить в капсуле, вопросы будут задаваться напрямую к разуму, потому даже не пытайся лгать — все твои мысли будут как на ладони.
Впервые за время диалог он внимательно посмотрел мне в глаза.
— Говори только правду. Я буду присутствовать при… — Тауро осекся, — допросе.
— И никак не избежать? — задал я риторический вопрос. На самом деле его последняя фраза сказала мне больше, чем любому другому постороннему обывателю. Он Рош`Тен, воин Ор`Акс, и у него явно есть пара козырей в рукаве, чтобы уберечь меня от преждевременного раскрытия информации о моём происхождении — иначе упекут в лабораторию и будут исследовать, как мышей белых. Всё что от меня требуется — не лгать, потому что это засечет аппаратура.
Тауро не ответил, всё итак ясно без слов.
— Хорошо. Она тоже?.. — я качнул головой в сторону Лайлы, так и фонящей настороженностью и опаской за меня.
— Нет, только ты, — он отрицательно качнул головой.
— Веди.
Глава 25
Как оказалось, допрос будут проводить в местном военном госпитале, вовсе не внушающем доверия. Начать стоило хотя бы с того, что вход на территорию предоставлялся строго по пропускам. К счастью, Тауро без проблем провел не только меня, но и Лайлу. А вот внутри… высоченное угольно-черное здание нависало мрачной громадиной над головами, грозя раздавить. Сразу стало как-то неуютно. Пройдя по широкой дорожке до самого входа, мы оказались внутри, вновь прошли через контрольно-пропускной пункт и оказались в просторном, поблескивающим холодным металлом, холле аж с двенадцатью непрерывно работающими лифтами. Судя по индикаторам над дверьми каждого, больше всего перемещений совершалось где-то выше — от четырнадцатого — семнадцатого, до сорок восьмого — пятидесятого.
Поднявшись на сорок первый этаж, мы оказались в совершенно другой обстановке. Никакой мрачности или серых металлических стен — белоснежные ярко освещенные коридоры, настраивающие на спокойный лад и утихомиривающие настороженность. Я незаметно для себя выдохнул — уже казалось, что в какую-то пыточную добровольно иду. Мы прошли по извилистым коридорам до нужного кабинета.
— Всё. Она останется тут, — Тауро повернулся перед двойными металлическими дверьми, также белоснежными, в тон окружающей обстановке.
— Хорошо, — отозвалась Лайла, усаживаясь на одну из лавочек возле входа.
— Входи, — словно отзываясь, двери за его спиной плавно отъехали в стороны, демонстрируя мне «пыточную».
Это был достаточно просторный вытянутый зал, расположенный перпендикулярно входу — он напоминал физкультурный в какой-нибудь школе, только без высоких потолков. Пол был устлан белоснежной плиткой, белые стены отражали свет потолочных осветительных панелей, заставляя щуриться от яркости, а белоснежный потолок был покрыт чуть заметным серым узором, вроде волн.
Всё пространство у противоположной от входа стены было заполнено белыми — опять! — колбами с кушетками, вроде аппаратов компьютерной томографии у нас на Земле — только более вытянутые. Возле каждой из колб, справа, находился вытянутый, этакий «компьютерный стол», заставленный мониторами и рабочими местами для операторов. Каждая из подобных блоков-секций — стол и колба перед ним — была отделена массивной перегородкой с возможностью изоляции от внешнего мира, судя по тому, что одна секция была наглухо закрыта металлической переборкой.
Напротив подобных комнат расположились рабочие столы персонала, лавочки для раздевания, несколько кушеток в углу… и охрана. Аж двадцать рыл. Вот интересно — это ради меня так расстарались или в принципе так принято? Может как раз ради того «пациента», что наверняка пребывал в единственной закрытой комнатке? Мы прошли в самую дальнюю от входа секцию. Нас уже ждали.
— Нур Трим! — в притворном восхищении расплылся в улыбке этакий профессор, лет сорока на вид, вставая из-за стола. Уже значительно тронутые сединой волосы, чуть дряблые щеки и морщинистый лоб, показывали преклонный возраст и, вероятно, опыт. Облаченный в белый медицинский комбинезон и сенсорные очки с разнообразными функциями, судя по мелькающим на них надписям, он создавал впечатление доброго доктора Айболита — особенно учитывая преклонный возраст. Не удивлюсь, если на деле вивисектор какой-нибудь. — Рады вас видеть!
Я кивнул в знак приветствия, попутно отметая в голове вопрос касательно его возраста: скорее всего не любит процедуры омоложения.
Всего в комнатке было три индивида, сидящих за столом. Помимо «профессора», здесь сидел угрюмый, молчаливый солдафон, судя по значкам занимающий одно из высших чинов. Точнее определить не удавалось — не силен в имперских званиях. Смерив меня подозрительным взглядом, он покосился на радушного профессора, но промолчал, уставившись в один из мониторов перед собой. Короткая стрижка «под горшок» и суровое лицо вояки затрудняли определение его возраста — как тридцать, так и все пятьдесят. Последний индивид заслуживал особого внимания — относительно молодой, по меркам Содружества, парень лет тридцати в мешковатом синем комбинезоне что-то быстро читал, переводя взгляд с одного монитора на другой. Бросив на меня короткий взгляд, он коротко кивнул, сразу же возвращаясь к прерванному занятию.
«А это местный айтишник значит…» — отметил я. Вслух спросил:
— Нужно раздеваться?
— Нет, что вы, — профессор вновь расплылся в улыбке. — Сейчас уважаемый нур Стант всё приготовит. Пока укладывайтесь на кушетку, — он по-доброму указал ладонью. — Вы знаете, зачем вы здесь?
— Проверить мою лояльность, не шпион ли я? — я хмыкнул, укладываясь на ложе, расположенное на уровне моего бедра. Тауро тем временем занял место возле вояки, тихо шепнув ему что-то. Тот молча кивнул.
— Всё верно, уважаемый! Вы же будете с нами сотрудничать, правда? — вежливо протянул доктор таким тоном, что мне сразу стало понятно: точно вивисектор.
Так обычно спрашивает палач пленника, будет ли он сопротивляться допросу, тем самым предоставляя пыточных дел мастеру возможность применить весь свой арсенал.
— Естественно, нур, — вежливо отозвался я, внутренне передергиваясь. Сердце начало ритмично долбить в грудную клетку и отзываться аж в горле: страшно, м-мать его дери.
Не прошло и минуты, как всё тот же врач — так и не представившийся — произнес:
