— Мне пришло приглашение на пикник от вашей матушки, — заговорила девушка совсем не о том, о чём надо. — Вы будете там?
Ну очень своевременный вопрос. Как будто, кроме этого, её ничего не беспокоит!
— Как вы себя чувствуете? — Ренельд резко сменил тему.
«Это было совсем не изящно, — Лабьет утробно расхохотался. Даже немного злорадно. — Оне не оценит».
— Уже лучше, — показалось, чуть обиженно ответила Леонора и непринуждённым взмахом руки откинула с плеча каштановый локон. — Но пару дней назад, ваша светлость, я была уверена, что просто умру. Лучше бы я осталась ночевать в Энесси! Как графиня д’Амран.
Это намёк? Или просто пришлось к слову?
Леонора замолчала, чуть капризно поджав губы. Провела кончиками пальцев по груди, якобы поправляя кулон, а на самом деле привлекая к ней особое внимание. Хоть ей даже не нужно было и стараться, чтобы мужчины обратили взор куда следует. При прочей стройности фигурки посмотреть там, конечно, было на что.
Стараясь игнорировать явные сигналы Леоноры, направленные совсем не на то дело, Ренельд, прищурившись, посмотрел в пестрящую переливами света и тени даль. Гравий тихо шуршал под шагами. Лабьет сердито пыхтел и даже пытался петь, сбивая с нужной мысли.
Петь! Проклятье. Что может быть разрушительнее для здравомыслия, чем трактирная песенка о дивных округлостях рыбацкой дочки Леоры? Откуда он вообще знает эти куплеты? Да и имя вожделенной прелестницы в них подозрительно походило на имя графской дочки.
Леора, о нимфа, ты дай мне ответ,
Мы встретимся ночью сегодня иль нет…
Потрясающе въедливая мелодия грозилась до ночи остаться в голове, если шинакорн не замолчит прямо сейчас. Мысли разбежались, и пришлось приложить все усилия, чтобы отрезать себя от ментального канала с вконец охамевшим псом.
— Ваша аура восстановилась? — Ренельд вновь попробовал направить разговор с Леонорой в рациональное русло.
Девушка оглянулась, словно кто-то мог их подслушать. И даже Лабьет наконец перестал откровенно пакостить, смолк и подбежал ближе.
— Прошу вас, милорд, при отце об этом не говорить, — шепнула Леонора, комкая бахрому на пояске, и коротко прикусила губу. — Но… Ещё не восстановилась. Я не чувствую в себе и капельки былых сил! Я не могу даже сдвинуть стакан с места. Не могу даже занавеску шевельнуть!
В её голосе прорезались панические нотки, а в глазах тут же заблестели слёзы. И не удивительно — если она не лукавит, такое продолжительное и глубокое опустошение магических резервов может быть тревожным признаком. Леонора слыла очень сильной воздушницей с развитыми способностями к погодной магии. Даже после мощной выкачки ауры, её структура должна была хоть немного восстановиться за несколько дней. Пусть поначалу Леоноре были бы доступны только слабые заклинания. Но затем всё вернулось бы — это как заново учиться ходить.
— Вы говорили с ауроправом? — Ренельд остановил её прикосновением за локоток.
Девушка вздрогнула, словно успела о чём-то задуматься. Они прошли ещё немного и укрылись от чужих глаз в тени разлапистого каштана, на ветвях которого уже появились мелкие зелёные орехи. Под кудрявыми ветками стояла вычурно выкованная скамья, явно любимая теми, кто здесь прогуливался — на ней и устроились. Лабьет вальяжно расположился на траве поблизости.
«Проклятая же жара, — вздохнул он, вытягивая лапы. — Даже в Бездне прохладнее!»
— Я боюсь вызывать кого-то из специалистов по ауре, — явно смущаясь, наконец ответила Леонора. — Думала… как вернусь в Жардин — там и пойду. А отец… если он узнает. Это будет страшно. Он никому не даст покоя. И вам тоже. Ведь вы занимаетесь этим делом…
Если граф так уверен в том что его дочь медленно идёт на поправку и до сих пор слаба, вряд ли он скоро отправил бы её в Жардин. К тому же там может быть опасно. Кто знает, на какой из улиц снова обнаружится ловушка. Но пока похищение чужих аур не приняло настолько опасного оборота, чтобы жандармам магического отдела постоянно патрулировать все закоулки. Тут, ко всему прочему, возникает другая проблема: как достаточно эффективно защитить их самих от случайного попадания под заклятие.
— Возможно, это и хорошо, мадемуазель. Если граф начнёт рьяно заниматься вашей безопасностью и вашим излечением, — Ренельд внимательно вгляделся в профиль девушки.
Она как будто и правда расстроена. Но хотя бы заняла голову действительно важными вопросами, и не любовной чепухой. А при упоминании отца на её лице отразилась явная досада. Пожалуй, граф из тех людей, что любят навязывать исключительно свою волю. Особенно тем, кто, как ему кажется, всецело от него зависит.
«Если её аура приказала долго жить, то в жёнах она тебе не так уж и нужна, — цинично заметил Лабьет. — Или влюблённость для меня настолько неизученная штука, что я её в тебе просто не замечаю? Но она есть?»
— Я уже не звонкий мальчик, чтобы влюбляться, тут ты прав, — не стал спорить Ренельд. — Но сейчас речь не о моей возможной женитьбе. А о том, что подобные нападения могут безвозвратно разрушать ауры. Тогда ситуация ещё хуже.
«У графинюшки аура была в порядке», — напомнил шинакорн.
— Мы уже оба поняли, что мадам д’Амран — исключение из многих правил.
Глупо было бы это не признавать. Но вот что это за собой влечёт, ещё предстоит разобраться.
— Знаете, ваша светлость… Я хотела справиться со своими проблемами сама, — слегка поразмыслив, проговорила Леонора. — Я, если вам интересно, уже способна сама принимать многие решения.
Она упрямо приподняла подбородок, явно пытаясь показать свою самостоятельность.
«Ой, нарешала бы она, не будь ты после бала в стельку пьян от магии Конфетки. Папа не похвалил бы».
И какими бы ядовитыми ни были его слова, он был прав.
— Позвольте, я взгляну? — Ренельд осторожно протянул к лицу Леоноры руки. — Структуру вашей ауры. Я, конечно, не способен её исправить. Но что-то пойму.
Девушка мгновенно залилась румянцем до кончиков ушей. Посмотрела на его ладони так, словно собиралась прыгнуть в пропасть.
— Это не больно? Я просто слышала, что очень больно, когда чтецы аур воздействуют напрямую.
— Я постараюсь аккуратнее.
Ренельд мягко сжал её виски. Леонора замерла, напряжённо вытянув шею. Несколько мгновений понадобилось, чтобы отрешиться от всего, что касалось разума и чувств извне — и обратиться к структуре чужой магической ауры. Поначалу он вообще ничего не увидел. Словно оказался в плотном мешке. Звуки стали глуше, свет померк, только едва переливаясь бликами на краю восприятия. И Ренельд не сразу понял, что это не переливы солнечных лучей в прорехах между листвой каштана. Это осколки.
Осколки ауры Леоноры, которые не могли принимать внешнюю энергию и уж тем более преобразовывать её в магическую. Потому что сейчас это каменоломня, а не аура.
