– Если руку отрезать, то запросто.
– Это что – черный юмор?
– Вовсе нет. Я же говорю – яд медленно действует. Особенно если выдохся. Тут важно быстро меры принять, чтобы по всему организму не распространилось. А еще надо бы ввести противоядие, чтобы остановить процесс действия яда. Химическую реакцию, короче, надо остановить.
– Ну а сколько времени эта реакция может развиваться? В смысле, пока не станет необратимой?
– Да по-разному случается. Бывает, что и несколько дней. Тогда вполне можно раненого спасти, если лечить правильно. Но лучший способ – кардинальный.
– Ну нет, – девушка мотнула головой. – Руку отсекать я не буду. Уж лучше пусть… Вдруг этот яд и вправду выдохся? Как я потом Греку объясню? Мол, на всякий случай тебе руку по плечевой сустав оттяпали?
– Я и не говорил, что надо сразу руку отсекать. Знаешь, если яд свежий, то мы уже все равно опоздали. Поэтому надо действовать так, будто яд слабый. Глядишь, и пронесет.
– Может, антидот ему вколоть? – подал голос Митяй. – В аптечке же есть какой-то антидот.
После нахлобучки от Мары он помрачнел и какое-то время молчал, сердито сопя. Однако его явно не устраивала роль безмолвного наблюдателя.
– Антидот, да не тот, – отрубила девушка. – Помолчи, Митяй. Чтобы применять антидот, необходимо знать свойства яда. Я, кажется, поняла, Тимур. Надо ввести антибиотик и обработать рану? Да?
– Примерно так.
– А что толку? – снова встрял Митяй. – Даже если яд совсем выдохся, он все равно уже в кровь попал. Все равно кранты Греку.
– Не каркай. Если его быстро доставить в Логово, то Кащей разберется. Он в ядах понимает, у него каких только противоядий нет. А сейчас необходимо замедлить реакцию, верно?
– Примерно так, – опять сказал Тимур. – Только для начала необходимо наконечник из раны удалить.
Мара побледнела. Затем неуверенно протянула:
– Это что же – вырезать надо? Я… не смогу.
Она вопросительно глянула на Митяя, но тот сделал вид, что не заметил взгляда девушки. Более того – достав из кармана кисет с табаком, начал сворачивать самокрутку. Все его поведение говорило: раз такая умная, то расхлебывай кашу сама.
– Возможно, что резать и не потребуется. Дай-ка гляну…
Тимур присел на корточки и, приподняв безвольную руку Грека, осмотрел место ранения. Потом по-хозяйски вынул из ножен, висевших у командира на поясе, боевой кинжал с узким листообразным клинком и ручкой скелетного типа. Разрезал у «пациента» рукав свитера выше локтя – сразу в нескольких местах. И сказал:
– Ты права, Мара, кость не задета.
– Зато наконечник глубоко сидит.
– Не просто глубоко, а почти насквозь прошило. Ты же видела, какая у стрелы длина древка?
– И чего?
– Так вот, кончик наконечника должен располагаться примерно здесь. Еще бы немного, и он вышел бы наружу.
– И что? – Мара не понимала задумки Тимура. – Делать-то чего?
– Накладывай жгут.
– А потом?
– Сама все увидишь. Накладывай, а то он потеряет много крови.
– Ладно.
Девушка шустро затянула жгут. Судя по всему, она действительно разбиралась в медицине. По крайней мере, на уровне санитара.
– Готово, – сообщила Мара. – Чего дальше?
– Приготовь вату, бинт и остальное, что есть для обработки.
– Так у меня и без того все под рукой.
– Тогда начинаем.
Тимур приподнял раненую руку Грека, придерживая ее снизу около локтя. Сжал в кулаке древко стрелы с торчащим оперением. И вдруг с силой направил древко вниз.
Затрещала разрываемая наконечником плоть.
– Ох, блин! – вырвалось у Мары, имевшей некоторые представления об анатомии.
Но наконечник уже высунулся из новой раны, образовавшейся над локтевым суставом. Когда следом появилось древко, Тимур, взявшись за него пальцами правой руки, зажал ладонью левой руки наконечник и обломил древко. После чего обхватил ладонью верхнюю часть древка возле оперения и вытащил обломок стрелы из раны.
Мара следила за решительными действиями Тимура с приоткрытым ртом. «Во, блин! – подумала девушка. – Излишней чувствительностью этот загадочный парень уж точно не страдает. А еще он обладает чудовищной силой. Толстое древко сломал, словно соломинку, практически одними пальцами».
– Хорошо, что Грек без сознания, – хрипло пробормотал Митяй. – Это ж надо – так над человеком издеваться. Садист хренов.
– Готово, – объявил Тимур, игнорируя слова бандита. – Обрабатывай раны и накладывай повязку. Сколько тебе времени понадобится?
– Минут за десять управлюсь, – сказала Мара, вскрывая герметичную упаковку с ватой. – Все-таки, откуда ты столько про этих дампов знаешь?
– Долго рассказывать. Я объяснял уже – случалось с ними сталкиваться.
– Случалось? Мне показалось, или этот, с мечом, тебя по имени назвал?
– Показалось. Он, наверное, просто ругнулся. Пока ты тут возишься, я ненадолго в лесок схожу. Ладно?
– Зачем?
– Ну-у… на всякий случай… – Тимур замялся. – Гляну там. Я быстро.
– Приспичило нашему герою, видимо, – с ехидцей вставил Митяй. – Зачем еще герои в лесок ходят с перепугу?
– Если бы приспичило, то я бы прямо тут под кустиком присел, – отозвался Тимур. – Да некогда. Надо проверить, не осталось ли в лесу мутантов.
– Тебе же сказано, что арбалетчиков мы с Марой подстрелили.
– Подстрелить дампа – не значит его убить. Вот найду трупы… Или хотя бы следы. А пока расслабляться рано.
– Тогда с тобой наш боец отправится, – сказал Митяй. – Он тебя с тылу прикроет, если чего.
– Не надо мне такого сопровождения, только лишний шум. Я один лучше справлюсь.
– Не тебе решать, что лучше, паря, – звенящим от злобы голосом произнес бандит. – Ты наш пленный. Трофей наш, короче. Поэтому делай, что говорят.
Несколько секунд Митяй и Тимур молча смотрели друг на друга. Бандит – набычившись, налитыми кровью глазами, Тимур – спокойно, с неподвижным, как камень, лицом, нависая над худощавым Митяем скалой. Но тот сжимал в руках АКМ, положив указательный палец правой руки на спусковую скобу. И аж подрагивал от возбуждения.
– Отставить, Митяй! – прикрикнула Мара. – Во-первых, Тимур не пленный. Грек сказал, что он может идти куда хочет. А во-вторых, это мой трофей. Мой личный. Нечего им распоряжаться. Пусть идет один и разбирается со своими мутантами. А мы и так двух бойцов потеряли. Да и Грек… В общем, пусть идет один.
– А если он тупо сбежит, трофей твой?
Митяю очень хотелось настоять на своем. Очень. То ли не хотел уступать в споре с чужаком, то ли не нравились попытки Мары взять на себя командование группой. То ли еще какие жлобские причины имелись. В общем, уступать он не хотел. Но и Мара, судя по всему, была еще та девица – с норовом. Одичавшая лошадь, а не девица. Правда, не мутировавшая пока, как фенакодус.
