– В смысле?
– Если что, сделаем все тихо, без шума и пыли. И без свидетелей. Главное, чтобы твои люди не проболтались. А остальное мы зачистим.
– Даже не знаю, Вальтер. Озадачил ты меня…
В дверь громко постучали.
– Входите! – крикнул Левон.
Дверь приоткрылась, и в комнату просунулась голова мордатого официанта.
– Чего тебе, Гурам? – поинтересовался Левон. – Только быстро, я занят.
– Хозяин, тут клиент один объявился – с хабаром.
– Что за клиент?
Официант многозначительно зыркнул на человека в кителе.
– Говори, при нем можно, – разрешил Левон. – Так что за клиент?
– Девка это. Говорит, что дочь Ирода. Марой ее кличут.
Левон несколько секунд молчал. Потом спросил:
– Значит, она принесла хабар?
– Ага.
– Много?
– Ну-у… рюкзак здоровый.
– Так она не одна, видимо?
– Нет. С ней мужик какой-то.
– Что за мужик? – вмешался Вальтер. – Уж не Грек ли, случайно?
– Нет, не Грек, – официант отрицательно мотнул головой. – Того я знаю. А этот… Здоровенный такой бугай. Просто мужик, я и не припомню его.
Вальтер пристально посмотрел на Осипяна. Тот поерзал в кресле, глубоко вздохнул, почесал лохматый затылок. И сказал:
– Ладно, Гурам. Раз она хочет со мной поговорить, пусть зайдет сюда. Только одна, без бугая своего. И немного позже. Пусть подождет.
– Понял.
Когда дверь захлопнулась, Вальтер пробормотал:
– Вот и славненько. На ловца и зверь бежит.
– Бежать-то бежит, но…
Левон, поднявшись, подошел к письменному столу. Побарабанил по столешнице пальцами. Вернулся к журнальному столику. И вкрадчиво спросил, нагнув голову к Вальтеру:
– Ты гарантируешь, что все пройдет тихо?
– Гарантирую.
– Ну, смотри… Ирод такого не простит.
– Не парься. С ним давно пора кончать. Вот и убьем сразу двух зайцев.
– А ты уверен, что справишься? Целая война может получиться – наверху такого не любят.
– А я согласую. Говорю же – Ирода с его бандой давно надо было зачистить. Сейчас наступил подходящий момент.
– Ну ладно… – Осипян закатил глаза кверху. – Ладно. Но у меня есть условие. Весь хабар я забираю себе. И мы в расчете. Только умоляю – без лишнего шума. Я дорожу своей репутацией…
* * *
Официант подошел к столу и поставил на него поднос. Там разместились две кружки с чаем, большая тарелка с полудюжиной бутербродов, графинчик с каким-то темным напитком и две рюмки.
Глаза Фомы плотоядно блеснули. А вот Мара, нахмурившись, сказала:
– Мы выпивку не заказывали. А на провалы в памяти я не жалуюсь.
– С вашей памятью все в порядке, мадам. – Расплывшись в улыбке, Гурам показал золотую коронку. – Все за счет заведения, включая коньяк, так распорядился хозяин. Он готов с вами встретиться. Я вас приглашу – минут через десять. А пока отдыхайте, перекусывайте.
Он отступил на шаг, не снимая с лица угодливую улыбку. Но она моментально исчезла, едва Гурам, развернувшись, посмотрел в сторону бара.
– Приятно, когда тебя уважают. – Фома взял графинчик и налил в рюмку коньяку. – А уж на халяву и уксус сладким покажется. Маруся, ты будешь?
– Я пока что чаем обойдусь. Да и ты не увлекайся раньше времени. А то ведь знаешь, где бывает бесплатный сыр?
– Почему бесплатный? У нас есть чем расплатиться. Да ты не переживай, мне одна рюмка, что ктулху дробина. – Фома хохотнул. – Ну, давай, за твое здоровье!
* * *
Они остановились, потому что об этом попросил Шмак. Даже не столько попросил, сколько потребовал, прохрипев:
– Все, тормози, Тимур! Я сейчас сдохну.
Тимур «затормозил». Он и сам к тому времени изрядно устал. Однако не до такой степени, как Шмак и Петр, буквально валившиеся с ног. Хотя они регулярно сменяли друг друга, в отличие от Тимура. Тот пер носилки с Греком без подмены, отдыхая только во время коротких привалов по команде Митяя.
А вот тот в роли грузчика выступать не желал – командир, мол, по статусу не положено. Топал всю дорогу позади, поглядывая по сторонам – типа, все под контролем – да смолил свои цигарки. Даже вперед ни разу не вышел, чтобы самому повести группу хотя бы некоторое время. Ведь в Зоне кто идет первым, тот и рискует первым угодить в аномалию. Поэтому Митяй топал последним, не забывая изредка подавать команды – чтобы не забыли, кто главный.
Вот и сейчас, услышав хриплый возглас Шмака, Митяй с недовольством заявил:
– Что значит – тормози? Ты, Шмак, всего десять минут назад менялся. Еще время не вышло.
– Я тебе тягловый мерин, что ли? Все, Тимур, опускай носилки. Привал.
Шмак демонстративно нагнулся, ставя носилки на землю, и парню поневоле пришлось следовать его примеру. Иначе бы тело Грека съехало вниз.
– Я, между прочим, команды не давал, – раздраженно сказал Митяй. – Мог и потерпеть. До базы всего ничего осталось. А если каждые пять минут привалы устраивать, то до захода солнца не управимся. Уже и так темнеет.
– Если боишься, что не управимся, тащи сам. – Шмак был настроен решительно, если не сказать – агрессивно. – Назначил себя командиром и сачкует. А мы тут паши как лошади. Уже вся задница в мыле. Верно, Петро?
– Верно, – согласился белобрысый Петр. – Ты, Митяй, и в самом деле мог бы помочь.
– Еще погундите мне тут, – проворчал тот, приближаясь к носилкам. – Я за безопасность всей группы отвечаю. И за здоровье Грека. Если не доставим его на базу в срок, Ирод со всех шкуру спустит.
Тимур посмотрел на неподвижное тело раненого командира. Тот так и не очнулся за все время в пути, а шагали они часа три, не меньше. А то и больше.
Часов у парня не было, он ориентировался по солнцу. Оно здесь светило куда ярче, чем в постапокалиптическом мире Зоны Москвы, где раньше обитал Тимур. И даже иногда выглядывало из облаков.
Лицо Грека пожелтело. Явный признак того, что яд все-таки распространялся по организму, хотя и медленно. То, что Грек до сих пор не очухался, было скорее плохо, чем хорошо. Но Тимур не знал точно, какие именно лекарства применила Мара. Возможно, у них был сильный снотворный эффект. И если Грек спит, то это к лучшему. У спящего человека процессы в организме замедляются. Значит, и отравление развивается медленней.
Тимур догадывался, что его судьба в какой-то степени зависит от здоровья этого человека. Выживет – один разговор получится с этим самым Иродом. Загнется – другой.
