Едва колесо угодило в аномалию, оно тут же взорвалось, опаленное чудовищной температурой. А так как БТР двигался на высокой скорости, то он, даже лишившись переднего колеса, по инерции проскочил на несколько метров вперед. В результате «жара» расплавила до состояния плазмы часть носа бронетранспортера с левой стороны, включая всю систему рулевого управления и самого водителя. Хотя водитель, конечно, не расплавился, а мгновенно сгорел, распавшись на элементарные частицы.
Полностью лишившись управления и пары колес, БТР вильнул вправо, съехал по небольшому откосу с дороги в «трясину» и там заглох. Вальтер хотя и не угодил непосредственно в «жару», но получил термический ожог глаз и практически ослеп. Находясь в подобном состоянии, потеряв не только ориентацию в пространстве, но и способность реально оценивать ситуацию, он, тем не менее, не утратил волю к жизни. Поэтому скомандовал:
– Десант, к бою! Покинуть машину, занять круговую оборону!
Из-за резкой вспышки перед глазами и страшного жара, опалившего лицо, Капитан решил, что бронетранспортер либо подбит из гранатомета, либо подорвался на мине. В такой ситуации оставаться внутри машины нецелесообразно – броня-то легко прошивается бронебойным. И зона обстрела изнутри ограниченная, особенно в условиях плохой видимости, противник может вплотную подобраться. А если еще и подожгут, то будет тебе крематорий и братская могила в одном флаконе.
Вот почему, отдав команду, Капитан, действуя не столько осознанно, сколько интуитивно и рефлекторно, на ощупь выбрался через люк на броню. Затем так же, на ощупь, спустился на землю и лег плашмя. Болевой шок потихоньку отпускал, возвращая способность разумно оценивать ситуацию. Вот только зрение оставалось на нуле. Ощущение было такое, словно в глаза раскаленным песком швырнули, и Вальтер даже не пытался их открывать.
Впрочем, наверное, и к лучшему, что не пытался. Ведь подробности своей смерти вряд ли облегчают кому-то путь на тот свет. Вот и Капитан не увидел, как из густого тумана, стелющегося над трясиной, выросло несколько щупальцев. Они обвили ноги Вальтера и поволокли его куда-то вглубь трясины.
Если бы Капитан догадывался, что аномалия тащит его к заброшенному кладбищу, то он бы, наверное, застрелился. Потому что там жертву поджидала дюжина мертвецов-зомби, уже вылезших из могил. Однако Валтер не догадывался, да и вообще ничего не предполагал, так как ни черта не видел. Впав в панику, он выхватил из кобуры свой именной пистолет и открыл беспорядочную стрельбу.
Он палил, и пули улетали в пустоту, скрываясь в плотном, как топленое молоко, тумане. Затем одно из щупальцев сжало руку Вальтера, державшую пистолет, и буквально выдрало ее из плечевого сустава. Истошный крик Капитана заставил содрогнуться его бойцов, но не произвел никакого впечатления на аномалию. Она продолжила тащить извивающееся тело все с той же тупой настойчивостью, пока оно не скрылось в плотоядной туманной дымке. Так исчез из этого мира Олег Юргенс, бывший офицер спецназа по прозвищу Капитан Вальтер. Исчез навсегда, как растворился, будто и не существовало вовсе такого человека.
* * *
К избушке они приблизились уже затемно. Двигаясь почти вплотную за Марой, на дистанции двух-трех шагов, Тимур окончательно понял, почему в Зоне ночью не ходят. Нет, в Зоне Москвы тоже по ночам лучше не шариться, если ты не видишь в темноте, как мутант или какой-нибудь насквозь проницательный шам. Но там все же не редкость светлые лунные ночи, когда облачность почти отсутствует. Но тут…
Прогуляться под руку с Марой ему так и не удалось. Оказалось, что девушка шутит – она пошла первой, несмотря на возражения Тимура. Зато он пристроился почти вплотную, не отставая ни на шаг, так как для себя решил, что не даст Марусе погибнуть в аномалии: если что, сразу бросится на помощь и вытащит, а коли не вытащит, значит, погибнет вместе с девушкой, потому что Долг Жизни – это святое дело, от него не отвертишься.
Так они и дошагали почти до самой избушки – Мара впереди, Тимур за ней, а кешайн где-то позади. Но, судя по сопению, мутант шел тоже рядом, не отставая от Тимура больше, чем на пару метров.
Что интересно, Мара, можно сказать, и не останавливалась, словно в голове у нее находился специальный прибор. Он помогал не только безошибочно ориентироваться в пространстве, но и счастливо избегать аномальных ловушек. Или они просто не попадались по стечению обстоятельств, такое ведь тоже иногда случается.
Так или иначе, Тимур зауважал Марусю еще больше. Он и раньше догадывался, что она девчонка не промах, хотя и не героического вида. Даже, пожалуй, чересчур тощая, на его вкус, парочку килограмм не помешало бы навесить в некоторые места. Да и мышцы рук тоже не мешало бы подкачать. Зато во всем остальном она запросто могла дать фору многим мужикам. Однозначно не из трусливых и смышленая, конечно. Даже, возможно, с излишком.
Ну и командовать любит. Тимур это подметил еще во время первой встречи, когда Мара дерзко разговаривала с Греком. А уж Митяя – того и вовсе ни во что не ставила. Командирша, в общем.
Правда, сейчас она сначала не скомандовала, а притормозила. Тимур среагировал с маленьким опозданием, в результате получил тычок в живот. Нет, Мара его не била. Но, притормаживая, почему-то сразу повернулась боком, одновременно выставив локоть. Вот Тимур на него и наткнулся. И лишь после расслышал негромкое:
– Тсс, замри.
Тимур выполнил команду. Но понять ничего не мог, как ни пялился вперед. Там царила плотная ночная темнота. Парень видел лишь легкое шевеление веток на расстоянии вытянутой руки перед собой. Даже не столько видел, сколько ощущал, слыша шорох листьев под слабыми порывами ветра. А дальше – ну просто хоть глаз выколи.
«Аномалия, наверное, – подумал Тимур. – Маруся почувствовала аномалию, потому и притормозила. Ведь не видать же ни черта».
И тут он расслышал очередную вводную.
– Видишь свет? – спросила Мара. – Неприятный сюрприз.
Только сейчас Тимур сообразил посмотреть влево. Он почему-то смотрел вперед по ходу, не поняв маневра девушки. А та ведь не случайно боком развернулась.
Теперь он тоже увидел свет – неровный, колеблющийся, напоминающий пламя.
– Что это? – спросил Тимур, наклонив голову и почти прижимаясь губами к уху девушки.
– Это и есть избушка, старый домишко чей-то, – отозвалась она. – Пришли. Тут на тропе резкий поворот. Потому что дальше ручей, через него никто не ходит. Мы пойдем вдоль берега.
Тимур вслушался, но так и не смог уловить журчания воды. Получается, что путь им пересекал ручей, но парень никак этого не почувствовал. Шел бы впереди, как намеревался, тупо угодил бы в воду.
– А ручей глубокий? Что-то я совсем журчания не слышу.
Мара тихонечко рассмеялась:
– А ты и не услышишь. Это стоячий ручей, аномалия такая. В нем вода густая, как кисель, и почти всегда неподвижная. Наступишь – намертво приклеит и засосет. А какая там глубина – никому не известно, потому что никто не нырял.
