– Секретный, значит, – с разочарованием протянула Мара. – А я-то надеялась.
– А ты и надейся. Отцу надо верить.
Ирод икнул. Он пьянел на глазах.
– Послушай, дорогой отец, – сказала Мара, брезгливо поморщившись. – Предположим, что план у тебя есть. Я поверю. Пока. Но что ты собираешься делать с Тимуром?
– С Тимуром?
– Ага. Я имею в виду чип. Он же сегодня должен сработать. У Тимура времени осталось до полуночи.
– Да, до полуночи. Я и забыл. Это очень кстати, что ты мне напомнила.
– И чего? Что ты собираешься делать?
– Скажу Кащею, пусть переставит таймер. Перепры… перепрог… раммирует. Кстати… – Он поднял указательный палец. – Кстати. Тимур твой как раз и мог на конвой напасть. А?
– Бред какой-то. Каким образом он мог это сделать?
– А таким, что он знал про обмен. Митяй, кстати, где?
– Я же сказала, что он погиб.
– Погиб? Ну вот, Тимур его со своим мутом и завалили. А потом на конвой напали. И группу Фантомаса они могли порешить. Вот.
– Ну, это совсем фантастика. – Мара побледнела. Она хорошо знала отца, а если тому что-то втемяшится в голову, то… – Не мог он такого сделать. Он хороший парень, ты…
– Отличная идея! – воскликнул атаман, оборвав дочь. – Я знаю, как его использовать.
Охваченного маниакальной идеей пьяного Ирода очень кстати осенила соответствующая мысль: «Ну конечно же! А я-то ломал голову, как добраться до Ланского. Тимур, вот кто мне поможет. Универсальный боец, настоящая торпеда. Только на цель надо навести».
– Какая идея? Как ты хочешь использовать Тимура?
– По прямому назначению. Он убьет одного мерзавца. Ланского. Ты его, конечно, знаешь, доча.
– Конечно, знаю, – сказала Мара.
Ее тоже в некотором смысле осенило, хотя об изощренном плане Ирода она ничего не слышала. Зато еще вчера догадалась о том, кто заказал ее похищение для обмена на «панацею». Поэтому слова отца ее не особо удивили. Вот чего она не ожидала, так это того, что в роли киллера захотят использовать Тимура. А еще она совершенно не ожидала, что Ирод заподозрит парня в нападении на конвой.
– Ты хочешь отомстить Ланскому за меня?
– За тебя? – Атаман недоуменно взглянул на дочь и снова икнул. – А, ну да. И за тебя тоже. Наверное.
– Понятно. Значит, Тимур должен убить Ланского?
– Ага.
– А потом?
– Что – потом?
– Потом ты Тимура отпустишь?
– Зачем? Это курица, которая несет золотые яйца. Пусть для начала хлопнет Илью. Он очень подозрительный, этот Тимур. Может, устроить ему допрос с пристрастием?
«Ясно, – подумала Мара. – Тимур обречен, он его не отпустит. Но я в таком случае, похоже, обречена погибнуть в Зоне. Мой папаша, кажется, совсем выжил из ума. Он убьет Ланского, а мне какая польза? Вальтер в любой момент может организовать нападение на Логово, и тогда нам всем наступит конец. А этот пьяный придурок мечтает о какой-то мести. Уж лучше вернуться к матери… Но обрадуется ли она моему возращению? В свое время именно она упрятала меня в психушку. Отец говорил, что она даже не интересовалась моей судьбой».
– Не надо его сейчас допрашивать, пусть сначала убьет Ланского, – сказала Мара. – А что, к слову, слышно о матери?
Девушка постаралась спросить с безразличием в голосе, однако Ирод что-то почувствовал.
– Почему ты о ней вспомнила? – Он встрепенулся, в глазах блеснуло подозрение.
– Ты сказал о Ланском, я и вспомнила. Они ведь с матерью два сапога пара.
– Два сапога? Хорошо сказано, – атаман пьяно засмеялся. – И в самом деле так. Не переживай, Аглая уже получила свое, доча.
– Получила свое – в каком смысле?
– Свое, значит, свое. Не парься. Ха, два сапога пара. Точно подмечено. Узнаю свою дочь… Дочь. Если ты, конечно…
В мутных глазах Ирода опять блеснула искорка. Но уже не подозрения, а, скорее, безумия и ненависти. Он шагнул к Маре и схватил ее за ворот толстовки, резко дернув при этом.
Вскрикнув от боли и неожиданности, девушка отшатнулась. Затем попыталась отступить, но Ирод еще крепче сжал свою кисть. Он бормотал что-то невразумительное: что-то про стерву Аглаю, понять этот пьяный бред было невозможно.
Размахнувшись, Мара со всего маху влепила отцу пощечину. Но та не отрезвила Ирода, а, наоборот, привела в бешенство.
– Ах ты тварь, – прохрипел он. – Вот ты как…
Взгляд атамана метнулся по столу и замер на дамповском кинжале с черепом. Однако реакция Мары оказалась быстрее. Схватив стилет, она с маху вонзила его куда-то в живот Ирода, а затем еще и повернула клинок по часовой стрелке.
Атаман открыл рот, всхлипнул и застыл на месте. Он умер мгновенно, не успев этого понять. И даже, возможно, не успев понять, кто именно его убил. За долю секунды до того, как бездыханное тело начало валиться на Мару, она слегка толкнула его в грудь – и мертвый отец с грохотом повалился навзничь.
– Сам ты тварь, – выдохнув, произнесла Мара.
Развернувшись, она подошла к двери и закрыла ее на ключ, торчавший из замочной скважины.
«Теперь главное – не допустить ошибки, – подумала девушка. – Время у меня есть, но вряд ли особо много. Первым делом необходимо осмотреть сейф. Затем мне понадобится Тимур. Он очень сильно мне понадобится – одной мне не справиться…»
* * *
Когда Мара зашла в камеру, Тимур и Во Ван валялись на нарах. Но если парень сразу присел, спустив ноги на пол, то мутант даже не пошевелился. Возможно, задремал с устатку после двухчасового марш-броска от избушки к Логову. Но, скорее всего, придурялся в своей обычной манере. Мару, однако, кешайн не интересовал вовсе, как и его судьба.
– Пошли, Тимур, – сказала девушка. – Есть срочное и важное дело.
– Я один? – спросил тот.
– Да.
– А Вован?
– Он нам пока не понадобится. Пусть отдыхает. Давай, времени мало.
Тимур встал и посмотрел на шайна. Нельзя сказать, что парень относился к мутанту как к боевому товарищу. Но партнером тот все-таки успел стать и полезное кое-что сделал. Поэтому Тимур хотел произнести нечто ободряющее, в духе: «Не переживай, Вован, все будет в порядке». Однако не успел.
Кешайн его опередил. Приоткрыл глаза и вроде бы, как показалось Тимуру, подмигнул. А затем еще и скорчил рожу. Смысл всей этой мимики Тимур перевел так: «Иди и не парься. Я не пропаду».
– Ладно, – сказал Тимур, обращаясь непонятно к кому. – Мы не пропадем.
Мара, дождавшись, когда он выйдет в коридор, тут же закрыла дверь на ключ. Затем, глядя парню в глаза, произнесла напряженным голосом:
