– Кажется, здесь, – Тонечка сверилась с телефоном, где был адрес. – Да, точно.
Она думала о том, что сейчас нажмет на кнопку звонка, раздадутся переливы, и для тех, кто за этой самой дверью обитает, жизнь пойдет по-другому.
Поменяется.
Сейчас там, за дверью, еще никто не знает о том, что Лидия Ивановна Решетникова умерла. Им осталось всего несколько секунд незнания.
Тонечка решительно нажала на кнопку.
Раздались переливы.
– Открыто! – прокричали изнутри. – Входите!..
Они посмотрели друг на друга и зашли.
В квартире играли на рояле и, кажется, пели.
Прихожая была вся заставлена обувью и завешана одеждой – светлый плащ, теплое пальто, облезлая хорьковая шуба, куртки, пиджаки, салопчики. С правой стороны на двери висело концертное платье с блестками, и здесь же, на ручке, пакет с мусором. Из пакета пованивало.
Небольшой комодик был густо утыкан безделушками – гномы, собачки, куколки, лошади, обезьяны, змеи – хлам, который, как правило, дарят на Новый год, и его потом непонятно куда девать. Среди пластмассового зоопарка оказалась почему-то бронзовая фигурка балерины, очень искусно сделанная, и старинные часы на деревянном постаменте.
– Кто пришел? – позвали из комнат довольно игриво. – Все сюда!..
Саша дернула Тонечку за полу толстовки:
– Пойдем!.. Нас зовут!..
В длинном коридоре еще продолжался Новый год – с потолка свисали пыльные гирлянды, на книжные полки кнопками были присобачены елочные шары.
В комнате, из которой доносились звуки рояля, оказалось довольно много народу. От неожиданности обе гостьи замерли на пороге.
В центре под розовым куполом зажженной люстры был накрыт стол. Тонечке показалось, что вместо скатерти на столе шелковая занавеска, она вся морщилась и шла неаппетитными волнами. На столе теснились лотки со смутными закусками, открытые консервные банки с отогнутыми крышками, разномастные бокалы и разноцветные бутылки.
Красавец, сидевший за роялем, пробежал пальцами справа налево, взял широкий аккорд и замер, уставившись на посетительниц. Розовый, упитанный мужчина, сверкая глянцевой лысиной, наклонился к даме в шали, сидевшей вполоборота, и взял ее за плечо. Еще один мужчина, причесанный волосок к волоску, поправил манжеты, повел плечами и спросил пронзительно:
– Чему обязаны?
– Добрый день, – пробормотала Тонечка, а Саша сказала:
– Нам нужна Наталья Сергеевна Батюшкова. Мы правильно пришли?
– Если вы из больницы, выметайтесь, – велела полная дама и поднялась. Шаль свешивалась у нее с одного плеча. – Я вас не вызывала!
– Мы не из больницы! – вскричала Тонечка. – Мы из Дождева. К Наталье Сергеевне.
– Из какого еще Дождева?! – возмутилась полная дама. – Не морочьте мне голову! Вас прислали из больницы. Имейте в виду, никаких тестов на вирус я сдавать не собираюсь! Это заговор! Под видом тестов вы заражаете людей! Специально!
– Никого мы не заражаем, – попыталась оправдаться Тонечка, но тут Саша Шумакова взяла все в свои руки.
– Вы Наталья Сергеевна? – обратилась она к даме очень строго.
Та кивнула.
Саша помедлила, сняла с одного уха маску и сказала так же строго:
– Лидия Ивановна Решетникова ваша тетя?
– Да вам-то что за дело? – перебил причесанный волосок к волоску. – Что вам нужно?
Дама во все глаза смотрела на Сашу. Татуированные широкие брови у нее поднялись так высоко, что казалось, еще движение, и они окажутся на затылке.
– Лидия Ивановна моя тетя, да, – выговорила она наконец. – Вы кто, девушка?..
– Лидия Ивановна в понедельник умерла, – отчеканила Саша и вернула маску на место. – Примите наши соболезнования.
Наталья Сергеевна по очереди посмотрела на всех своих гостей, словно призывая их в свидетели, поправила шаль, пожала плечами и спросила с изумлением:
– Ну, умерла, и что? Что вы от меня хотите?..
Молодой красавец, сидевший за роялем, вскочил, опрокинул стул, поднял его и предложил Саше. Вид у него был такой, словно он только что своими глазами узрел нечто совершенно особенное, небывалое.
Тонечке на секунду стало смешно.
– Видите ли, – заговорил красавец, придвигая Саше стул. Она немного отступила. – Наталья Сергеевна… как бы это сказать… не поддерживает отношений со своими родственниками.
Тут он посмотрел на хозяйку, и та кивнула в подтверждение – нет, не поддерживает.
– Вы, должно быть, этого не знаете…
– Мы не знаем, – встряла Тонечка. – Мы просто соседи Лидии Ивановны.
– Ну, вот именно. Кстати, меня зовут Ярослав, Слава.
– Александра Игоревна, – отрекомендовалась Саша. – А это Антонина…
– Федоровна, – подсказала Тонечка. – Как же вы не поддерживаете отношений, если Лидия Ивановна регулярно переводила вам деньги? Мы ваш адрес узнали на почте.
– Да что там за деньги, одни слезы, – возмутилась Наталья Сергеевна, подхватила с пола огромного пыльного кота, уселась, закинула ногу на ногу и пристроила кота. – И потом! Это ее дело! Она хотела и переводила.
– Наталья Сергеевна, не волнуйтесь, – попросил Ярослав умоляющим голосом.
– Борис! – позвала хозяйка неожиданно низким голосом. Упитанный розовый мужчина встрепенулся. – Борис, закурите мне сигарету!..
Мужчина молниеносно выхватил из внутреннего кармана длинную пачку, ловко щелкнул по ней. Из пачки чудесным образом выскочили две коричневые пахитоски. Розовый мужчина ловко прикурил обе, одну поднес Наталье Сергеевне, а второй затянулся сам.
– Присаживайтесь, Шурочка, – велела дама и указала на стул. Тонечка не сразу сообразила, что обращается она к Саше Шумаковой. – И вы… тоже присаживайтесь. Борис, что вы замерли? Подайте стул женщине!..
Саша помедлила одну секунду и уселась, сдвинув ноги вбок, как английская королева. Тонечка уже обратила внимание – она никогда не сидела нога на ногу.
– Итак, – начала Наталья Сергеевна. – Кто вас ко мне прислал?
– Нас никто не присылал, – повторила Саша. – Умерла Лидия Ивановна, мы решили вас известить. Вы же родственница.
– А кто сказал вам, что мне есть дело до какой-то там полоумной старухи?
Саша вздохнула.
– Никто нам ничего не говорил. Это целиком и полностью наша инициатива.
– Вас и вашей прислуги? – Подбородком Наталья Сергеевна указала на Тонечку.
– Мы соседи, – не дрогнув, объяснила та. – Живем на одной улице. Ваша тетя, Александра Игоревна и я.
– Боже мой, – Наталья Сергеевна приложила пальцы к вискам. – Как все это глупо, глупо! Мне вечером играть, а тут такая пошлость! Как в плохой пьесе! У нас пренеприятное известие, ваша тетя скончалась!..
