– Вай мэ, зачэм мэня? Я савсем старый стал, нэгодный стал, маладых рысуй, красывых! Ты сам маладой, зачэм тебэ старык рысовать?
– Мне интересно, – ответил мальчишка. – Тоня, я поставлю самовар, да?
И они с Бусей поскакали за дровами, а сапожник сказал, что в Армении очень любят чай из самовара и там всем известно, что самовар был изобретен именно армянами. Федор Петрович возразил, что первые самовары, насколько ему известно, были придуманы в Китае, а дядя Арсен презрительно отвечал, что в Китае все дрянь, что ни возьми, – и обувь, и нитки, и штаны тоже никуда не годятся.
– Балезнь, вырус китайсы прыдумал! Где им самавар прыдумать! Ка мнэ в будка спецыальный валантер прыходил, кровь у мэня брал, гаварыл, праверять нада, есть у дяди Арсэна китайский вырус или нэту!..
– Проверили? – спросила Саша. – Все в порядке?
– Нэ знаю, он абратно нэ прыхадил больше!
Тонечка насторожилась:
– Какой волонтер, дядя Арсен? Как он выглядел?
– Ныкак нэ выглядэл она! В масках оба был, в ачках!
– Так их двое было?
– Я же гаварю, валантер прыхадил, два, в масках был. Кровь у меня брал! Патаму что в Китае вырус завелась! А у нас все забалели! Магазины все закрыли, пекарня закрыли, где дядя Арсэн хлэб брал. Харошый хлэб, пачти как в Армэнии!
Тонечка вскочила, обежала стол и уселась рядом с сапожником.
– Когда это было, дядя Арсен? Когда они приходили?
Сапожник старательно и неторопливо отряхнул ладони одну о другую, потом так же старательно вытер их о штаны, завел глаза и стал загибать пальцы. Тонечка уже видела подобное, когда он считал годы, проведенные в Дождеве, а Саша вытаращила глаза с изумлением.
– Дэсять дней! – объявил дядя Арсен, загнув последний палец. – У мэня календар нэту, я так все помню.
– Десять дней назад к вам в будку пришли двое в масках и очках, сказали, что должны взять кровь на анализ. Верно?
– Зачэм опять спрашиваешь, дочка?
– А что было потом? После того, как они взяли?
Дядя Арсен подумал немного.
– Патом нычего нэ был, патом дядя Арсэн спать пашел, вечер был. Работы нэт, людей нэт, закрыто все, китайсы вырус прыдумал, а у нас закрыто! Лаваш нэ пекут!
– Они сразу ушли? После того, как взяли кровь?
– Сразу, что ым у мэня дэлать?
– Арсен Давидович, – вмешался Федор, – а потом, на другой день, вы ничего не заметили? Может, беспорядок? Вещи разбросаны? Или чего-то не хватает?
– Вы думаете, они дождались, когда он уснет, и вернулись? – быстро спросила у него Тонечка. – Но чем можно поживиться в будке сапожника?
Федор махнул рукой:
– В глубинке всем известно, что грузины и армяне самые богатые люди на земле! Это общее место.
– Вай, какое багатство! В Спитаке мой дом самый лучший был, а здэсь нэт ничего, нэ асталось!..
– Проба пера? – опять спросила Тонечка. Она сильно волновалась, ладони вспотели, и она вытерла их о джинсы, совсем как дядя Арсен. – Тренировочный заход?
– Возможно, – согласился Федор и обратился к сапожнику: – Когда вы проснулись, все было в порядке? Ничего не пропало?
Сапожник покивал – все в порядке.
– Вы видели будку? – спросила Тонечка у Федора. – Там топчан, стол, стул, чайник и лампочка! Там нечего взять!
– Кальцо абручальный патерялся, – продолжал дядя Арсен. – Мой кальцо, в каробка был. Маринэ, жену, так с кальцом и харанили, нэльзя было снять, раздавыло ее савсем. Плита бетонный на нее упал, когда зэмлэтрясение прышел.
И тут сапожник заплакал.
Он не изменился в лице. Он сидел по-прежнему спокойно, только из глаз у него падали крупные слезы – на руки, на скатерть.
У Тонечки глаза тоже моментально налились слезами.
Саша резко встала, вышла на кухню и вернулась с рулоном бумажных полотенец. Тонечка оторвала кусок и утерла лицо. И сунула салфетку в руку дяди Арсена.
– Когда потерялось кольцо? – спросил Федор.
– Нэ знаю, сына. – Сапожник громко высморкался в салфетку. – Только я пасматрэл, нэту! Я думал, Маринэ прышла и забрала кальцо, ждет она мэня, к свадьбе готовытся, видно.
– Какой-то ужас, – пробормотала Тонечка, и Федор сказал ей:
– Тихо.
И она замолчала.
Молчали все, только было слышно, как Родион перед крыльцом тюкает полено, чтоб наколоть лучинок для самовара.
– Этим все объясняется, – в конце концов сказал Федор.
– Не все, но многое, – вставила Тонечка.
– Двое бандитов в масках ходят по людям, говорят, что они волонтеры и должны взять кровь на вирус. Они делают укол, очевидно снотворное, потом спокойно ищут ценности.
– Их пускают, – подхватила Тонечка, – потому что по телевизору все время говорят и про волонтеров, и про вирус! Лиц не разглядеть, отпечатков тоже никаких – у них маски и перчатки. Идеальное преступление.
– Арсен Давидович остался жив, ему повезло. Моя тетя умерла, – продолжал Федор Петрович.
– Такой хароший женсчина, – посочувствовал сапожник. – Добрый, жалкий! Людэй жалэл!
– Завтра похороны, – сказал Федор буднично. – На кладбище возле храма. Приходите, Арсен Давидович.
– Как не прыйти, канешна прыду…
– Уже завтра? – машинально спросила Тонечка, и Федор кивнул.
– Как их найти? – спросила Саша. – Этих двоих? Кто это вообще может быть?
Тонечка задумчиво покачалась на стуле туда-сюда.
– Майор Мурзин утверждает, что преступность в последнее время выросла втрое, и хулиганят исключительно приезжие из Москвы.
– Тоня, мы не хулиганим! – перебила Саша. – А где тут другие приезжие?
– Ну, этого мы не знаем! Но нужно выяснить на всякий случай, кто из московских пережидает здесь карантин.
– Как это сделать?
– Пф-ф-ф! – фыркнула Тонечка. – Спросить у того же Мурзина! Он с удовольствием вывалит все местные сплетни, особенно про московских! Он любит заклеймить нас позором.
– Это уж точно, – согласилась Саша.
– Тоня! – закричал с улицы Родион. – Самовар готов! Заносить?
Тонечка вскочила:
– Самовар! А я еще со стола не убирала!
– Да мы сейчас быстро все уберем и накроем заново, – сказала Саша, составляя тарелки.
– Саш, свари лучше кофе дяде Арсену.
– Вай, харошый кофэ душу греет! Лида мэня кофе угащал!.. Про внук гаварыл! Хвалил! Такой внук, гаварыл, у меня, всэм на завысть! Тэбя хвалыл, сына!
– Да уж, – пробормотал Федор Батюшков. – Всем на зависть… Саша, давайте я кофе сварю. Я умею. В пустыне научился.
