Счастливчик остолбенел. Он не понимал, что произошло.
— Почему ты остался, Микки? — спросил он срывающимся от волнения голосом — Почему ты не улетел с ним? Ты же всегда хотел вернуться к Длиннолапым!
— Мне нужны не Длиннолапые, а один Длиннолапый, — коротко тявкнул Микки. — Мой Длиннолапый. А вообще, многое изменилось. Я уже не тот пёс, каким был раньше. Теперь у меня есть стая.
Счастливчик радостно запыхтел.
«Какие же они все молодцы! — подумал он, тая от гордости и счастья. — Даже не верится, что это те же собаки, которых я когда-то — в прошлой жизни — встретил в разрушенном городе».
Даже маленькая нежная Солнышко не смотрела вслед улетающим металлическим птицам, уносившим Длиннолапых в безопасное место.
Счастливчик растроганно смотрел на бывших поводочных собак, чувствуя небывалый прилив любви к ним. Они смогли навсегда распрощаться со своими поводками, нашли в себе силы начать жить заново — без Длиннолапых! Они пережили Большой Рык…
Большой Рык!
Счастливчик пришёл в себя и встряхнулся. О чём он только думает, когда им по-прежнему угрожает смертельная опасность? Земля тряслась всё сильнее, вода с шипением хлестала из трещин в разрушенных улицах. Счастливчик бросил быстрый взгляд на Озеро. Вода вдалеке вздыбилась стеной, собралась в единую грозную волну и начала разбег в сторону берега.
— Бежим! — пролаял он.
Но стоило собакам броситься к узкой тропке, ведущей в их лагерь, как со стороны утёсов раздался грохот. Оцепенев от страха, собаки увидели, как камни дождём посыпались вниз.
— Наша дорога рушится! — провыл Микки, закатывая глаза.
Кровь застучала в ушах Счастливчика.
— Там же наша стая! — хрипло пролаял он.
И тут целый выступ скалы с чудовищным рёвом обрушился в Озеро.
Глава XI
Счастливчик смотрел на клубы песка и пыли, колышущиеся вокруг обрушившегося утёса. У него сдавило грудь, и на месте сердца образовалась огромная дыра, сквозь которую уходили силы и сама жизнь. Всё его существо превратилось в одну мысль, в одно слово: Лапочка! Она была там, на утёсах, вместе со стаей. Где их застигла беда? Успели они отбежать в безопасное место? Живы ли они?
— Озеро! — пролаяла Белла.
Собаки дружно обернулись к кипящей обезумевшей воде. Огромная белая волна неслась на берег, на ходу набирая скорость и увеличиваясь в размерах, всасывая в себя всю воду вокруг. Сначала волна была размером с клетку-гремелку, потом с металлическую птицу, а теперь уже с целый огромный каменный дом!
— Собака-Озеро пожирает всю воду на своём пути, — проскулила Белла. — Она так проголодалась, что сейчас проглотит город!
— Бежим! — взвыл Счастливчик, бросаясь к скалам.
Треснувшая дорога продолжала крошиться и ломаться по всей длине, солёная вода хлестала из трещин, мешая бежать. Земля вставала на дыбы, подпрыгивала и вздрагивала, словно пыталась сбросить с себя всё и всех.
Когда она в очередной раз резко всколыхнулась, Счастливчик с визгом упал и прокатился кубарем вниз по улице, но потом снова вскочил и помчался к песчаному берегу Озера.
Чтобы добраться до лагеря, собакам нужно было пробежать по берегу до скал, рискуя быть снесёнными гигантской волной. Счастливчик обернулся на товарищей. Губы Марты быстро-быстро шевелились. Он понял, что огромная чёрная собака посылает свои мысли Собаке-Озеру, умоляя её смилостивиться над ними и ещё ненадолго сдержать свою ярость, позволив им достигнуть скал.
Счастливчик повернулся к утёсам. Часть скального берега обрушилась вниз, обнажив огромное пространство серого камня, из которого торчали корни деревьев и острые осколки скальной толщи. Над местом обрушения висели тучи пыли, мешая видеть, что творится в окрестностях.
— Нам нельзя туда идти! — пролаяла Белла. — Это опасно!
Микки поравнялся с ними, остановился и, тяжело дыша, уставился на Озеро.
— Другого пути всё равно нет, — пропыхтел он. — Нужно постараться промчаться как можно быстрее, а там поищем другую дорогу наверх.
— Но вода вот-вот достигнет берега! — взвизгнула Дейзи, с ужасом глядя на растущую на глазах волну.
Счастливчик задумался. Огромная белая волна с каждым мгновением убыстряла свой разбег и росла на глазах. Если она добежит до берега раньше, чем они окажутся возле скал, то их смерть будет неизбежной и ужасной.
— Бежим быстрее! — пролаял Микки.
Счастливчик напрягся и коротко кивнул.
— Вперёд!
Он первый бросился бежать вдоль суши, стараясь не смотреть на страшную волну, с каждым мгновением набиравшую силу, ярость и мощь.
Собаки мчались по колышущемуся песку, их лапы тряслись от напряжения, дыхание надсадными хрипами рвалось из груди. Вот они пронеслись мимо обрушившегося утёса, обогнули толщу скалы и в смятении остановились.
Перед ними высился отвесный и совершенно неприступный каменный склон. Взобраться на него не было никакой возможности.
«Мы просчитались! — с ужасом понял Счастливчик. — Нужно было попробовать найти путь на рухнувший утёс, а теперь мы утонем, как беспомощные щенки!»
Но в тот самый миг, когда он собрался броситься на мокрый песок и завыть от отчаяния, на глаза ему попалась едва приметная тропка, поднимавшаяся вверх через кустарник и редкую траву.
«Спасибо тебе, Собака-Лес!»
— Все туда! — пролаял он, подбегая к склону.
Белла, Кусака и Микки без промедления кинулись за ним. Дейзи изо всех сил заторопилась за ними, семеня своими короткими лапками. Обернувшись, Счастливчик посмотрел на отставших. Марта шла за Дейзи, неся в зубах Солнышко, словно мать щенка.
«Ах, бедная-бедная Солнышко! — с жалостью подумал Счастливчик. — Я так перепугался, что совсем забыл о ней! Какое счастье, что с нами есть Марта!»
Его сердце затопила благодарность, смешанная со стыдом и угрызениями совести.
Тропа наверх оказалась ещё труднее и опаснее, чем думал Счастливчик. Она круто поднималась вверх, но когда Счастливчик уже решил, что дальше им не подняться, тропа выровнялась и пошла почти полого. Однако собаки продолжали идти прямо над бездной, и земля по-прежнему угрожающе подпрыгивала и вздымалась под их лапами.
«Что если и эта скала рухнет вниз?» — с замиранием сердца думал Счастливчик. Он судорожно прижимал хвост к боку, но заставлял себя идти вперёд — потому что больше идти было просто некуда.
По пути он задумался о собаках, ждавших их наверху. Он думал о Луне и её щенках, о Бруно и даже о Нытике. Но чаще всего он, конечно, думал о Лапочке. Он бежал вперёд изо всех сил, мчался, не чуя под собой лап, до боли растягивая мышцы. Он задыхался, сердце сдавило в груди, в ушах стоял звон.
