— Им всегда хочется кого-нибудь рвать, — мрачно заметила Гроза.
— Не говоря о том, что на рассвете они будут сладко спать и впадут в ярость, если ты их разбудишь, — поддакнула Белла, с тревогой глядя на брата. — Будет лучше, если я пойду с тобой.
Счастливчик повернулся к сестре. Он был бы страшно рад отправиться в путь вместе с ней, но понимал, что это плохая затея.
— Если мы придём вдвоём, Свирепые могут что-нибудь заподозрить. К тому же тогда нам будет сложнее убедить Сталь отправиться на встречу в одиночку. Я знаю, что она, скорее всего, всё равно нарушит своё слово, но вызвать Сталь на битву с Грозой — это лучший способ выманить её из логова. Если нас будет двое, она решит, будто мы хотим напасть на неё по дороге. — Счастливчик покачал головой, снова вспомнив слова маленького Альфи. — Нет, я должен сделать это один!
Он распрощался с товарищами и нежно лизнул Лапочку в нос.
— Будь осторожен, — прошептала она, проводив его до скал.
Здесь им предстояло расстаться.
— Я скоро вернусь, — пообещал Счастливчик, ободряюще вильнув хвостом.
Он старался держаться весело и уверенно, но холодный червь сомнения грыз его изнутри, лишая сил. Даже если он будет предельно осторожен, даже если будет держаться на таком отдалении от Свирепых собак, что сможет пуститься наутёк в случае опасности, то кто поручится, что его снова не заманят в ловушку?
Но какой смысл думать об этом теперь, когда всё уже решено?
Шагая через изуродованный Рыком лес, Счастливчик старался убедить себя в том, что всё получится так, как они задумали. Он видел безумный блеск в глазах Стали и знал, что она готова пойти на всё, чтобы расправиться с Грозой.
«Она не сможет устоять, — снова и снова твердил про себя Счастливчик. — Она пойдёт со мной. Её помощники наверняка уже обшарили наш лагерь, так что Стали известно, что мы ушли. Она ни за что не захочет упустить возможность уничтожить последнюю Свирепую собаку, родившуюся после Большого Рыка».
Эти мысли успокоили его, и Счастливчик незаметно для себя побежал ещё быстрее. Но стоило ему снова выйти на берег замёрзшей реки, как скользкое предчувствие близкой беды вновь шевельнулось у него в животе. Нельзя было недооценивать Свирепых псов. Они были сильны, дисциплинированны и превосходно организованы.
«Хорошо, что стая Хромого согласилась помочь нам, но что если даже этого окажется недостаточно?»
Глава XVII
Гаснущий алый свет таял на льду замёрзшей реки.
Собака-Солнце скрылась из глаз.
«Куда она уходит каждую ночь? — гадал Счастливчик. — Неужели Всесобаки тоже спят по ночам? Где же их логово? Наверное, там всегда тепло, сытно и безопасно… Интересно, Собака-Лес и Собака-Река ходят в гости к Небесным Псам или нет?»
Над рекой поднялся ветер, но даже его свирепое дыхание не могло разломать толщу льда. От холода Счастливчик поджал хвост и вздыбил шерсть. На лес опустилась ночь. Темнота скрыла деревья, но Счастливчик знал, что они рядом. Он постоял немного, насторожив уши.
В пору Ледяного Ветра ночью в лесу бывает особенно тихо. Во время Цветения Деревьев лес даже по ночам наполнен вознёй дичи в кустах, перекличкой ночных птиц, жужжанием насекомых в траве, шуршанием листвы. Но Ледяной Ветер — пора мёртвой тишины.
Суровая пора.
Одинокая.
Хорошо, что Собака-Луна вышла в небо. Она вынырнула из-за облачной гряды и как будто подмигнула Счастливчику, указывая ему путь. Стало чуть светлее, зато холод будто ещё усилился.
«Нужно подыскать место для ночлега, — подумал Счастливчик. — Мне понадобятся силы, если придётся удирать от Свирепых».
Дойдя до края скалистого выступа, он уже приготовился устроиться на ночь в подходящей каменной выемке, но что-то заставило его остановиться.
«А не замёрзну ли я насмерть, если перестану двигаться?»
Ночь была такой морозной, что его дыхание колыхалось в темноте густым белым паром. И пахло в воздухе как-то странно. Счастливчик высунул язык, но тут же убрал его, узнав привкус мороза.
«Сейчас пойдёт снег!»
Счастливчик видел снег всего раз или два, и было это ещё во времена его одинокой городской жизни. Снег укрывал деревья и здания своей пушистой шкурой, превращая город в мир белизны и холода. Счастливчик не боялся снега, потому что никогда не страдал от него. Но он хорошо помнил историю бедолаги Хорька, который клянчил объедки возле одного из Домов Еды. Однажды морозной ночью бедняга уснул в городском парке и больше не просыпался.
Счастливчик решительно отряхнулся и побрёл дальше.
«Даже не верится, что когда-то я тоже был одиночкой, как и Хорёк».
Счастливчик погрузился в воспоминания. Оказалось, что он уже плохо помнил, как выглядел город до Большого Рыка. Там были Дома Еды, огромный Молл и дома поменьше, в которых жили Длиннолапые. В то время Счастливчик был вполне доволен своей независимостью и не нуждался ни в какой стае.
«Мне не нужно было переживать за других, я отвечал только за себя… — Он поскользнулся на обледеневшей гальке и едва не упал. — Я был свободен, как ветер, и мог делать всё, что пожелаю. Вставал, когда хотел, ложился спать, когда хотел, и даже ел, когда захочется…»
Он настолько привык считать свою прошлую жизнь настоящей свободой, что прежде не задумывался над тем, так ли всё было на самом деле.
«Нет, я ел не тогда, когда хотел, а когда мне удавалось раздобыть еду… В Дом Еды имело смысл наведываться только в то время, когда там были Длиннолапые. И совсем не все они были готовы угостить меня чем-нибудь вкусным. Некоторые гоняли меня, а те, что подобрее, частенько предлагали только какие-нибудь крохи, так что приходилось подолгу слоняться вокруг и ждать, кто же меня накормит… И спать я не мог лечь, когда вздумается, ведь в конце дня Длиннолапые обычно доверху заполняли свои мусорные баки, и нужно было как следует порыться в них…»
Счастливчик уныло повесил хвост. Выходит, в своей прежней жизни он никогда не полагался на самого себя, а полностью зависел от Длиннолапых.
«Я презирал Собачек-на-поводочке и считал себя независимым псом-одиночкой, а на самом деле я питался едой Длиннолапых и укрывался от ветра под стенами их домов. Я даже не охотился никогда, а только попрошайничал! — Эта мысль настолько поразила Счастливчика, что он остановился и поскрёб лапой мёрзлую землю. — Но если так, то чем я отличался от Поводочных собак? Только тем, что не платил Длиннолапым любовью и не был привязан к ним, как Микки и Солнышко? Получается, я не был ни свободным, ни независимым?»
