— Наверное, очень неприятно, когда человек, сперва обещавший жениться, делает вас своей прислугой. И к тому же начинает крутить шуры-муры с молоденькой. Обидно, да? — Звягин пристально гляну на кухарку. — А обиженные женщины на многое способны…
Ольга Михайловна тоже смотрела на детектива. Вика с трудом верила, что это та самая кухарка, которая совсем недавно по-доброму отшучивалась от лебезящего перед ней Быстрицкого. Сейчас она была холодна и неприступна, как Снежная королева. В отличие от Насти, Ольга Михайловна совершенно не боялась подозрений Звягина.
— Что было — то сплыло, — произнесла она без тени волнения в голосе. — Роман с господином Тормакиным остался в далеком прошлом. Личная жизнь Семена меня уже давно не интересует. В этом доме я просто кухарка, а все ваши домыслы — чепуха.
— Ошибаетесь, — парировал детектив. — Это совсем не чепуха. Состоять обслугой при человека, за которого когда-то собирались замуж — нешуточное самоунижение. В вашем случае оно продолжалось многие годы. И кто знает, что за это время пришло вам на ум?
Ольга Михайловна прищурилась:
— Что же, например?
— Вы могли посылать своему хозяину анонимки с угрозами. А там уж и до убийства недалеко.
В столовой повисла зловещая пауза.
— Да ладно, Виталя, это ты, конечно, загнул, — прервал тишину Долохов. — Подозревать кухарку в убийстве — полнейший абсурд. Более нелепо может звучать только утверждение, что Семена укокошил Быстрицкий.
Детектив медленно перевел взгляд на Эммануила Венедиктовича.
— Как говорилось ранее — мотив есть у каждого в этой комнате.
Несчастный старичок-приживала чуть не свалился в обморок.
— Я… нет… — залепетал он, взволнованно моргая.
Вика понимала, что этими обвинениями Звягин притупляет бдительность настоящего преступника — дворецкого, чтобы потом застать его врасплох. Однако девушке все равно было жаль старика. Она решила за него заступиться.
— Послушайте, — обратилась Виктория к детективу, — Эммануил Венедиктович не получил от смерти Тормакина никакой выгоды. Наоборот — он жил за счет банкира, а теперь оказался без всяких средств к существованию.
— Зато вам-то, дорогой мой профессор, — моментально переключился Звягин на девушку, — опасаться бедности точно не придется.
— Что вы имеете в виду? — недоуменно спросила Вика.
Детектив многозначительно ухмыльнулся.
— После кончины Семена Семеновича вам достается его исторический фонд. Куда вы там с его помощью собрались рвануть? В Карпаты, если не ошибаюсь?
— Вот и откровенничай после этого с человеком…
— Я прежде всего детектив, а уж потом — человек! Так вот, продолжаю: зная, что Тормакин назначает вас директором фонда, вы могли захотеть избавиться от него как от главного контролирующего органа. И заполучить финансы в свое безраздельное владение.
Все в комнате пораженно уставились на девушку — неужели она это сделала? Виктория, впрочем, не собиралась так просто сдаваться.
— Ваша версия, Виталий Леонидович, не выдерживает никакой критики, — сухо заметил она детективу. — Если бы вы потрудились вникнуть в детали, то наверняка знали бы, что Тормакин только на словах пообещал мне директорский пост. Никакие документы при этом подписаны не были. А без документального подтверждения слова — только слова.
— Документы есть, — тут же откликнулся компаньон банкира. — За день до исчезновения Семен обратился к личному нотариусу, и тот все оформил. Я это точно знаю!
— Но я-то — нет! — возразила Вика. — Мне Тормакин ничего не сказал. А зачем бы я стала его убивать, не будучи уверенной, что документы в порядке?!
Сергей Константинович зыркнул на детектива.
— Она права, Виталя.
— Может, и так, — нехотя согласился Звягин.
«Фу-ух, — Вика с облегчением выдохнула. — Хорошо, эти двое не знают, что я слышала их разговор о миллионах фонда — иначе так легко я из этого допроса не вышла бы».
Тем временем детектив посмотрел на неподвижно стоящего дворецкого.
— А, ну да, — догадался Сергей Константинович. — У тебя же еще один подозреваемый остался. Какое тут предъявишь обвинение?
Долохов потер руки, предвкушая интересную сцену. Но Звягин обманул его ожидания.
— Никакого обвинения не будет, — сказал он будничным тоном. — Я просто задам Милошу вопрос.
Детектив поднялся из-за стола и подошел к дворецкому. Виталий Леонидович едва доставал великану до подмышки — что, впрочем, ничуть не мешало ему чувствовать себя хозяином положения.
— Ну-с, любезный, — обратился Звягин к верзиле с бакенбардами, — ответишь на вопрос?
Дворецкий с присущим ему достоинством кивнул. Виталий Леонидович встал на цыпочки, и, глядя Милошу в глаза, произнес:
— Что ты делал сегодня в лесу?
Дворецкий совершенно не ожидал такого поворота событий.
— Не понимаю, о чем речь, — пробасил он, прикладывая максимум усилий, чтобы заглушить подступающее волнение.
Детектив сощурился.
— Повторяю вопрос: что ты делал сегодня в лесу? Я точно знаю — ты там был.
Великан с бакенбардами судорожно сглотнул.
— А… Вы имеете в виду мою еженедельную поездку? Я, как обычно, слушал птиц.
— Насколько знаю, Милош, выходной у тебя в субботу. Но сегодня четверг.
Дворецкий закусил побледневшие губы.
— Семена Семеновича нет, — он старался подавить в голосе дрожь, — поэтому я позволил себе отлучиться… совсем ненадолго…
— А позавчера ты отсутствовал по той же причине? — недобро усмехнулся Звягин.
Милош вытаращил глаза.
— В тот день, когда пропал хозяин, я был дома. С утра и до самой ночи.
Виталий Леонидович перевел взгляд на Викторию.
— А вы что скажете?
Девушка нахмурилась. Ей было крайне неприятно участвовать во всем этом. Но что поделаешь, если именно она дала Звягину информацию?
— Позавчера, в полдевятого вечера, мне понадобилась парафиновая свеча. Я не знала, где ее взять, и пошла спросить у Милоша. Его нигде не было. Эммануил Венедиктович, желая мне помочь, оббегал весь дом — безрезультатно.
Старичок согласно закивал седой шевелюрой.
— Да-да, Милоша я тогда не нашел.
— Не знаю… — дворецкий окончательно растерялся. — Может, я был в другом крыле особняка? Дом большой — мы могли разминуться.
Звягин сделал вид, что верит.
— Допустим, — сказал он, немного отступая. — А как же, любезный, ты объяснишь свой сегодняшний телефонный разговор?
Милош побелел, как мел.
