Вика пристально смотрела на собеседника:
— Знаете, Эммануил Венедиктович, а ведь ваше желание осуществилось. Вы самый настоящий оборотень.
— Кто бы говорил…
И Быстрицкий, ухмыльнувшись, исчез за дверью.
С гулко бьющимся сердцем девушка переступила порог столовой. Этим вечером тут были все. Все, кроме пышноволосого старичка в клетчатом костюме и лакированных штиблетах. О нем, кстати, сейчас и шла речь.
— Быстрицкий удрал — даже не попрощался, — обиженно сказала Настя.
— Никчемный прилипала, — хмыкнул Звягин. — Помер донор, он и смотался искать новый объект для паразитирования.
— Что на старика нападать? — вздохнула Ольга Михайловна. — Он, по сути, был милый безобидный человечек.
Весь ужин Вика нервничала — не подсыпал ли «милый безобидный человечек» в еду смертоносную отраву? К счастью, обошлось. Блюда сменялись, а за столом никто не жаловался на плохое самочувствие. Только когда под конец ужина Ольга Михайловна вынесла свой фирменный ванильный пудинг, Викторию чуть не вырвало. И как ее ни уговаривали съесть хоть маленький кусочек, девушка не смогла себя пересилить. Вкус ванильного пудинга после разговора с Быстрицким стал ей отвратителен. Как и сам старичок.
Впрочем, Эммануил Венедиктович зря утруждался запугиванием — Вика в любом случае молчала бы о его секретах. Ведь они напрямую были связаны с ее собственными тайнами. А девушка меньше всего хотела, чтоб кто-то узнал о них.
Посиделки в столовой этим вечером затянулись допоздна.
— Ну вот, — сказала Настя, когда все подумывали уже расходиться. — Завтра отбудет Виктория Олеговна, потом уедет Виталий Леонидович — и дом совсем опустеет.
Кухарка обняла приунывшую девушку.
— Не опустеет — мы-то тут останемся. Будем ходить по комнатам и вспоминать Семена Семеновича.
— Сложно поверить, что хозяина нет в живых, — пробасил дворецкий. — Неужели таки сработало древнее проклятие?
— Да уж, от судьбы не уйдешь, — Звягин положил на тарелку последнюю порцию ванильного пудинга. — Банкир мог бы жить сто лет — он ведь не любил детей и не собирался их заводить. Если б не спутался с моделью, все у Семена Семеновича сложилось бы замечательно.
— Ох уж эти женщины… — проворчал Милош.
Ольга Михайловна возмущенно зыркнула на дворецкого:
— Какие женщины?! Тут мужчина виноват — туземец Харитон. Это он все заварил, — кухарка перевела взгляд на Вику. — Не понимаю, почему колдун убил Светлану, которую так любил?
— От ненависти до любви — один шаг, но обратно — путь еще короче, — грустно улыбнулась девушка. — Харитон не получил того, что хотел, и уничтожил свою привязанность к кормилице. А заодно и ее саму. Любовь — очень мощное чувство, не каждому удается пережить его достойно. Ведь не зря говорят, что миром правят две силы: деньги и любовь.
— А разве не власть правит миром? — удивилась Настя.
— Деньги и любовь — это и есть власть. С деньгами можно стать хозяином тел, а с любовью — властелином душ. Если случается какая-то мерзость, ищи причину в одной из этих двух сил. Как, впрочем, и причину всего прекрасного — тоже.
В тот вечер люди расходились по своим комнатам притихшие и задумчивые. А ночью Вике опять приснился сон.
* * *
— Идите за мной.
Отец, Даниил направил фонарь вперед, и луч света выхватил из темноты рыхлые стены ракушняка.
— Никогда бы не догадался, что в памятнике есть комната, — банкир с любопытством озирался по сторонам. — Это что, тайник?
— Можно сказать и так…
Священник поднял фонарь повыше, чтоб осветить все помещение.
— Семен Семенович, встаньте, пожалуйста, на середину комнаты.
Тормакин нехотя подчинился.
— Отче, что вы еще придумали для выдворения меня из деревни? Я же сказал — никуда отсюда не уеду!
— Думаю, сейчас вы измените свое решение.
И с этими словами отец, Даниил нажал треугольный выступ в стене. Со всех сторон банкира и священника окружили каменные саркофаги.
— Кто это? — глухо произнес Тормакин, разглядывая покоящиеся в них тела.
— Графы Смолины. Мы находимся в их семейном склепе. Тут пять поколений.
— Да, верно — пять. А саркофагов шесть. Почему же один пустой?
Священник пристально глянул на собеседника.
— Шестой саркофаг предназначен для вас.
Раздался нервный смешок — банкир явно не ожидал такого ответа.
— Что за шутки?!
— Напротив, Семен Семенович, все очень серьезно. Вам нужно уезжать из Красных петушков. И чем скорее, тем лучше. Почему вы мне не верите? Я признался, что посылал вам анонимки. Я рассказал все о родовом проклятии. Теперь, в качестве последнего аргумента, показываю усыпальницу ваших предков. Вы потомок графов Смолиных — можете в этом не сомневаться. А все они умирали одинаково. Вы тоже последуете за ними, если не послушаетесь меня.
— И когда же я, по-вашему, должен умереть?
— Точного времени я не знаю, — признался отец Даниил. — Но это обязательно произойдет сегодня — в день рождения вашего сына.
Банкир досадливо фыркнул.
— Какого сына, отче? Я вам уже говорил: Элькин мальчишка от стриптизера. Она вам просто голову заморочила, вы и поверили.
— Дело не только в ребенке. Есть еще верный признак — ваша ладонь. Она порезана, и неизвестно, как это произошло. Значит, проклятие неумолимо движется к завершению. Если вы немедленно не покинете деревню, то умрете в самое ближайшее время.
— Отлично, — хохотнул Семен Семенович. — Сейчас мы это проверим.
Он проворно забрался в свободный саркофаг и лег там, сложив на груди руки.
— Что вы делаете? — побледнел священник.
— Примеряюсь к своему гробу. Надо пообвыкнуть, раз смерть уже на пороге. Знаете, а тут довольно уютно.
Отец Даниил оперся ладонями о край саркофага.
— Перестаньте, Семен Семенович, теперь не время шутить!
— Да? А, по-моему, самое время. До ужина еще час, так что я вполне успею…
Неожиданно он осекся. На лице отразилось удивление, и банкир с тяжелым вздохом закрыл глаза.
— Покойся с миром, — скорбно прошептал священник.
Раскачивая над усопшим массивную цепь с крестом, он прочел заупокойную молитву. После этого отец Даниил нажал каменный треугольник — саркофаги медленно заехали в стены, комната вновь опустела.
