— Снова? Снова решила умереть, чтобы не быть моей? Каждый раз повторяешься, светлая!
— Я? — совсем опешила, а потом тоже заорала: — Да откуда я могла знать, что один ненормальный дракон нацепит на меня темные браслеты и запрет моего зверя? Я хотела сменить ипостась и улететь, а ты… ты меня чуть не убил! — Под конец нервы не выдержали, и я расплакалась: — Я все дяде Хашеру расскажу, как ты меня чуть не угробил!
— Как же я устал от этого, — кажется, не впечатлившись женскими слезами и угрозами, но хотя бы потише сообщил черный дракон. — Снова, снова и снова ты врываешься в мою жизнь, рвешь ее на части, мотаешь мне нервы — а потом в своем слепом и безмозглом величии слишком светлой личности пытаешься убиться. Ты украла у меня триста лет жизни, веру в хорошее, надежду на потомство. Каждый раз, встречая тебя, я ломал себя, пытался угодить, но тебе было плевать. Ни капли уважения, понимания, сочувствия к тому, кто пытался принять тебя! Просто потрясающий «подарочек» богов, который больше смахивает на проклятие или наказание. Только не пойму: за что?
— Я не…
Договорить мне дракон не дал — завис над бездной со мной в лапах и шипел, буквально выплескивая свою ненависть:
— Помнишь тогда, когда спас вас с братом от нежити? Честно говоря, я с трудом подавил порыв убить тебя, когда ощутил слишком знакомую энергию связанного с моей тьмой дара. Какая насмешка судьбы: четвертое перерождение суженой — и наконец-то, не проклятая Тьмой экзальтированная и помешанная на чистоте света эльфийка, а драконица! Хранительница Древнего, сильная светлая, которая не боится темных. Наивный, я решил, что хоть в этот раз боги сжалились надо мной — послали в суженные драконицу, но ничего не изменилось! Самое поганое, что ты пускаешь восторженные слюни на демаи, но готова спрыгнуть со скалы, чтобы не быть со мной…
Когда до моего сознания из этого потока желчи и ненависти, наконец, дошла суть его претензий, я ошарашенно просипела:
— Ты мой темный суженый? Тот самый?..
— А у тебя их несколько? — прорычал драконище.
Пришлось обеими руками упереться ему в черную, чешуйчатую морду, чтобы не проглотил и срочно успокаивать:
— Один… вроде бы.
По словам Василисы, точно только один. Какие же мы дурочки: валялись там изуродованные и вместо того, чтобы коротко сообщить фамилию, имя, отчество — то есть на игайский лад — имя, расу и место проживания суженого — мы, дыша через раз, обсуждали, на кого он похож. Если подумать, то Келео в истинной форме и в плохом настроении реально на земных демонов похож, тут уж меня не обманули. А кто кого и как понял… Эх, видимо мы тогда с подругами за мою удачу слишком мало выпили, а вот для ясности мозгов, наоборот, слишком много. Да и пытки не способствовали прояснению.
— Вроде бы?! — разъяренно прошипел дракон. — Значит, сделаю так, что сомнений ни у кого не останется. Вечность! Вечность проведешь в этой комнате!
Драконы, они такие драконы — терпение не их достоинство. Поэтому я тоже не выдержала и заорала прямо в морду своему обретенному суженому:
— Сам дурак, понял! Даже не сказал, что заблокировал моего зверя, подверг меня смертельному риску! Мог бы как приличный дракон, который встретил свою пару, подойти и заявить на нее права, обговорить выкуп с кланом, любить и быть любимым, а ты играл в обиженку. Ну и получил по заслугам!
— Обиженку? — тело дракона заиграло черными всполохами, Тьма настолько разбушевалась, что с трудом удерживала физическую форму. — Когда я понял, что ты моя суженая… снова, следил за тобой, незримо следил за каждым твоим шагом, даже в Синем клане. За год до твоего поступления я нанялся преподавателем в академию, ведь все драконы стремятся получить там образование, значит, и ты бы поступила обязательно. Синие как никто чтят драконьи традиции! И постоянно, будучи твоим преподавателем, приручал тебя, давал возможность привыкнуть к моей Тьме, к моему присутствию в твоей жизни. Провоцировал на эмоции, становился привычным, знакомым, нужным, безопасным. Все время попадался тебе на глаза, был той стеной, в которой ты искала защиту или опору. Или хотя бы занозой в мыслях, не дающей забыть обо мне или расслабиться, а думать только обо мне, всегда и везде… Я пытался забраться тебе под кожу, чтобы со временем рассказать, кто ты для меня, чтобы не решила, как обычно, самоубиться. Впервые за твои перерождения проникся к тебе симпатией, но оказалось — все зря. На двуличных демаи ты смотришь с улыбкой, от меня — шарахаешься…
В словах суженого было столько ярости, гнева и отчаяния, что меня раздирали совершенно разные чувства. Хотелось обнять его и признаться в своем восхищении, принятии, да много чего еще, но эта выходка с похищением, заявление в том, что он меня хотел по-тихому прикончить, чтобы не мучиться с очередной гипотетической суицидницей, остановили. А чего стоит его коварный план по совращению и приручению? Мы с моей дракошкой негодовали. Еще наглая ложь насчет того, что я на демаи облизывалась взбесила. Не было такого, ни разу!
От откровенной грубости меня остановило… благоразумие, вот. Ну, вообще-то, мы висим над бездной, а крыльев у меня пока нет. Поэтому пришлось подбирать тон и слова:
— Причем тут демаи? Меня ни они, ни их гаремы совсем не привлекают! Если ты не заметил, я — приличная двадцатипятилетняя драконица, при этом ни разу не целованная. — Чуточку соврала, ведь попытки юнцов из нашего клана зажать меня в углу и сорвать короткий поцелуй даже за банальный флирт не считаются. — Так что нечего меня тут обвинять понапрасну! В отличие от тебя, пожилого… э-э-э… пожившего и многое повидавшего мужчины…
— Мне всего пятьсот шесть лет, — возмутился дракон и, рванув ввысь, к балкону, злобно добавил, — большую часть из них, я вынужден был носиться за тобой…
Через несколько мгновений Келео уже в человеческой ипостаси стремительно занес меня в комнату, но повадки зверя дали себя знать — он бесцеремонно кинул меня на кровать, навис сверху и с весьма серьезной угрозой припомнил:
— Почему «тот самый»? Что это значит? Ты помнишь прошлое?
Облизав пересохшие губы, я осторожно уперлась ладонями в его широкие окаменевшие плечи. Только бы глотку не перегрыз! Я давно обдумала, что скажу при встрече суженому. Гадала, какой она будет, перебирая знакомые пары. Мечтала… Как же я ошибалась! Никакого флера чувственности от столь интимного положения наших тел, никакой романтики, только страх и озабоченность за свою жизнь. Жизнь — боль!
— Мне достался дар твоей бывшей суженой и ее предназначение стать твоей. Но я — не она! Ты ошибся в главном! У нас разные души, хотя дар тот же.
Келео даже не моргнул, сверля меня бездонными черными провалами глаз, но все же просипел, явно с трудом сдерживая ярость:
— Каким образом? И главное, как ты об этом узнала, юная и непорочная дева? — последнее этот гад произнес с такой злой иронией, что захотелось сильно стукнуть его.
Он не поверил мне от слова «совсем». Пришлось, проглотив обиду, продолжить, стараясь не трястись от страха и быть убедительнее и осторожнее:
