– Ничего, не беспокойтесь, барышни, я приду когда-нибудь еще. Ничего, ничего.
Он взял за руку девочку и пошел по дороге. Мы стоим с Маней озадаченные. Витя, Нина и Таша куда-то убежали.
– Но хлеба-то неужели нам не дали бы! – говорю я.
– Хлеба-то, конечно, дали бы, – нерешительно говорит Маня. И мы вдруг одновременно рванулись к дому.
Запаренная няня, не дослушав нас, сунула нам кусок хлеба, и мы опрометью помчались догонять нищего. Мы видели, что они пошли по направлению к Косьмову. Дорога идет под горку и просматривается далеко. Но, странное дело, ни старика, ни девочки на дороге не видно.
– Куда же они делись? – недоумеваем мы. – Ведь прошло всего несколько минут, далеко уйти они не могли.
И тут же наша фантазия начинает лихорадочно работать. Перебивая друг друга и придумывая самые невероятные детали, мы решаем, что это святые, и они вознеслись на небо, пока мы бегали к няне, мы видели у них даже сияние над головами. Таким исключительным событием надо скорее поделиться с Ташей и Ниной. Находим всех троих. Витя пожимает плечами, но не спорит, молчит. А Нина и Таша горячо поддерживают наши предположения. Так интересно вечером ложиться спать на новом месте, нам стелют всем четверым в большой комнате, в бывшей дедушкиной гостиной, стены ее увешаны рогами оленей, есть картины с охотничьим сюжетом. Помню, при дедушке здесь висели даже ружья, но сейчас их нет. Таша с Ниной что-то все шепчутся, и, когда няня, заправив лампадку и погасив лампу, ушла, Нина торжественно объявляет:
– А мы с Ташей тоже видели чудо. Мы хотели встретить стадо и пошли к Бугайлову. Но стадо еще не было видно, и вдруг из кустиков выскочило какое-то страшное животное, оно было все черное, лохматое…
– И на голове у него был рог, – таинственно добавляет Таша.
– Оно перебежало нам дорогу, и вдруг поднялась пыль, и оно скрылось в этой пыли.
– Что же это за животное, на кого оно хоть похоже? – раздумчиво спрашивает Маня.
– Ни на кого, это чудо.
Мне тоже хочется что-то сказать по поводу «этого чуда», но я незаметно засыпаю.
Новое хозяйство
Много забот и хлопот свалилось на маму в связи с приобретением Отякова. Правда, разрешалась проблема жилья. Снимать квартиру в Можайске было довольно дорого, но до постройки нового дома придется еще пожить в городе, так как провести зиму во флигеле опасно, из всех щелей и из-под пола дует. Скотину, бывшую при дедушке, Александра Егоровна распродала. У нас была лошадь Змейка и корова Лысенка, подаренные папе с мамой на свадьбу Лодыженскими. У Змейки была дочка Шведка, ее теперь не продадут. А то мама все говорила: «Вот продадим Шведку».
Ее в прошлом году объездил подрядчик Гудков, но, несмотря на то что она еще молодая, она очень смирная, не в мамашу. Змейка с норовом, зато очень красивая, породистая, вся белая. А Шведка получилась серенькая. Теперь не продадут и телочку, которую принесла этой зимой Лысенка. До сих пор всех телят продавали в мясную лавку Власовых, где мы брали мясо «на книжку». Теперь у нас будет жить кучер Яков, мама говорит, что без мужчины в усадьбе нельзя. Я слышала, как мама говорила няне, что многие ее знакомые советуют ей завести какое-нибудь дело, чтобы имение давало доход. Кто рекомендует настроить дач и сдавать их, а кто завести небольшую молочную ферму. Станция в двух верстах, лошади есть. Помню, няня, помолчав немного, сказала:
– Все это хорошо, но ведь без денег ничего не заведешь.
– Вот именно, – весело сказала мама и перевела разговор на другую тему.
Помню, вскоре после нашего приезда к нам пришла целая делегация бородатых, солидных отяковских крестьян. Это все дедушкины арендаторы. Я уже говорила, что Михаил Павлович никакого хозяйства не вел, а всю землю сдавал по десятинам крестьянам.
– Уж ты, Наталья Сергеевна, нас не обижай! Михаил Павлович, царство ему небесное, сколько лет нам землю сдавал. Ты с нами будешь по-Божески, и мы по-хорошему с тобой, – говорили отяковские, и мама стала жить «дедовским» методом.
В старом доме
У нас был небольшой шарабан, наверное, тоже подарок Лодыженских, это был довольно изящный экипаж, обитый черной блестящей клеенкой, он производил впечатление лакированного, козел в нем не было, а на сиденье больше трех человек уместиться не могли. Мы очень любили, когда мама брала нас с собой в этот шарабан. А ездила она в нем довольно часто: то нужно в город на почту, то в лавки. На этот раз ей нужно было на станцию. Не помню, что я натворила, но в виде наказания мама меня с собой не взяла. Поехала только с Ташей. Я, как водится, немножко поревела, потом сообразила, что няня занята на кухне и надо использовать возможность пробраться в старый дом, в комнату с картинками.
Мы так любили с Ташей эту комнату, и Булановы, когда приезжали, тоже стремились туда попасть. Но вкусы наши разделились. Витя, Нина и Таша первым делом принимались за изображения лошадей, а их было очень много, пожалуй, больше половины всех картин, были фотографии и гравюры, а больше всего было небольших квадратных окантованных картинок, видно, они когда-то висели на стенах. Друзья наши, вместе с Ташей, их разглядывали, находили сходство, спорили, а я даже и не прикасалась к лошадям. Что в них хорошего? Гораздо интереснее «Сватовство майора» Федотова, перовский «Рыбак», репинские «Охотники на привале», иллюстрации к «Князю Серебряному». А больше всего мне нравились «Русалки» Крамского. Эта картина висела раньше у нас в детской, в большом доме, и всегда производила на меня какое-то чарующее впечатление. Что же касается Мани, то она интересовалась и тем и другим.
Наглядевшись вдоволь, я решила пойти встречать маму и Ташу. Дойдя до столбов, я влезла на забор и стала смотреть на дорогу. Жарко. Тихо. Никого не видно и не слышно. Вдруг далеко на дороге показалась какая-то точка, она движется, теперь видно, что это едет лошадь. Вот она пропала, ее скрыли ветлы над прудом. А когда она выехала из-за деревьев, ясно видно Змейку, шарабан, а что это катится сзади? А, это кто-то едет на велосипеде. Проезжая мимо меня, Таша помахала мне какой-то коробочкой. Я бросилась за ними. Вот они остановились недалеко от каретного сарая, мама соскочила на землю, но Ташу еще не успела снять, но вдруг… Все произошло в одно мгновение. Велосипедист проехал мимо лошади. Змейка увидела его, испугалась и понесла. Таша одной рукой ухватилась за спинку шарабана, а в другой сжимала коробочку. Помню, как я закричала и замахала руками. Мама бросилась за Змейкой. Но, на счастье, на пути бешено летящей лошади оказался сарай, и она, ударившись о стену оглоблей, остановилась. Подбежавшая мама успела подхватить Ташу. Когда я с криком примчалась к ним, Таша совершенно спокойно протянула мне коробочку и сказала:
– Это тебе Мария Михайловна прислала.
До сих пор не знаю, что это было – храбрость или непонимание той катастрофы, которая могла произойти, вернее последнее, так как Таше было пять лет. Виновником оказался Павлик Блодзевич, сын еще папиного знакомого инженера, жившего на станции. Мама очень уважала эту пожилую чету.
