— Ох, Аня… Как хорошо. Чертовски хорошо. Моя. Вся моя.
Он коснулся своим лбом моего и замер, пока я вздрагивала и успокаивалась. Долго. Очень долго. Только после этого Коля отпустил мои руки и положил ладони на бедра, сделал несколько мощных выпадов, громко простонал и скатился с меня, прижав к себе крепко-крепко.
Я открыла глаза, увидела его лицо словно в первый раз. Темные глаза, густые брови, прямой нос и красивые, четко очерченные губы. Погладив его по щеке, я хотела сказать спасибо, но вместо этого получилось:
— Я люблю тебя.
В его глазах мелькнуло отражение моего ужаса. Коля чуть вздернул брови, едва заметно, как-то робко улыбнулся и сказал самое ужасное, что только мог, что я боялась услышать.
— Я тебя тоже.
Глава 18
Тоже?
Он поцеловал меня. Сладко и глубоко. У меня не было сил думать о том, что только что произошло. Когда поцелуй закончился, я уткнулась Коле в грудь и задремала. Он тоже уснул. Как оказалось.
Мы продрыхли до вечера, и Скобелев буквально бегал по квартире, собирая разбросанные вещи, ругаясь под нос, что все пропало. Я нервно посмеивалась, наблюдая за его метаниями, не в силах прекратить улыбаться. Он умчался, еще раз поцеловав меня, обещая позвонить, пытаясь снова начать извиняться.
— Иди, ты искупил свою вину сполна, — отпустила я ему грехи.
— Ну окей, — быстро уговорился он. — Хочу остаться, но чемодан, одежда, завтра уже рано утром…
— Я знаю, знаю, Коль. Завтра на работу. Иди. Созвонимся.
— Ты прелесть.
Он обулся, еще раз притянул меня к себе, потянул носом воздух, уткнувшись мне в шею, отстранился и ушел. Я не сдержалась и провела рукой по двери, стараясь не думать о словах, что сорвались с губ.
Мне тоже нужно было на работу, и она как никогда помогла мне не думать.
— Дааа, круто вы с Ником отдохнули, — не преминула обсудить за обедом наше фиаско Аля.
— Тебе уже Ванька доложил?
— Ага, в чате написал. Такая ржака, Анька. Блевать на пару в отпуске. Чертовски романтично.
— Заткнись, — буркнула я, бросив в нее зубочисткой.
— Ты окунулась в море вообще?
— Было дело. А Коля вроде бы — нет. Сначала со мной возился, потом сам слег.
— А секс? Хоть разок то удалось оторваться?
— Дома уже…
Я мечтательно улыбнулась, вспоминая невероятны ощущения, которые испытала по приезду благодаря моему секси доктору, но воспоминания омрачило мое нелепое признание. Надо же было брякнуть такое.
— Чего закисла?
— Начудила я, Аль… такое во время секса сказала. Вернее, после.
— Другое имя? Забей. Сделай вид, что он не расслышал.
— Сдурела? Какое другое имя? У меня больше нет никого.
— Мало ли, — Аля развела руками. — Я иногда с заказчиками вес день говорю, а потом Ваню зову Геннадием.
Я хохотнула.
— Ну даешь.
— Дааа, очень неудобно. Разок пыталась объяснить, но ему легче втолковать, что он сам дурак, чем правду.
— Шикарно.
— Так чего у тебя?
— Я сказала, что люблю его. После секса.
— Очевидно, секс был неплохой, — поддела Аля, присвистнув.
— Второй Дедпул неплохой и Сникерс с семечками. А с Колей все было просто потрясно, — возмутилась я, припомнив слова Скобелева после нашего первого раза.
Аля замахала руками, как будто в бистро стало жарко.
— Воу, детка, поменьше экспрессии, а то я ведь пойду проверять. Ты прям вдохновляешь.
— Ой, замолчи.
— Да шучу, Анька. Не ревнуй. Значит он вытрахал из тебя весь ад и признание в любви?
— Можно и так сказать.
— Судя по твоей кислой мине, Коля взаимностью не ответил.
— Нет. Вернее, да…
— Так да или нет?
— Он сказал: я тоже.
— То есть?
— То есть не сказал, что любит, просто «я тоже», чтобы отстала. На отвали. Неужели непонятно?
— Эээ, не очень. — Алька почесала затылок. — Ты загналась, Ань, не?
— Загналась? Пожалуй. Я первая призналась в любви, а он отбрехался, можно сказать.
— Допустим. А потом? Вы не возвращались к этому?
— Нет. Мы уснули, очнулись почти ночью, Коля уехал к себе. С тех пор не виделись. Не удивлюсь, если он будет меня избегать. С его работой это не сложно, а с моей так вообще легкотня.
— И сколько вы не виделись?
— Так со вчерашнего дня.
— О, боже, Ань! И ты накрутилась. Блеск. Когда успела только.
— Да я бью рекорды по срокам. Тебе ли не знать.
— Ага, ты чемпионка по срокам и идиотизму. Что такого ужасного сказал Коля? Он же взаимностью ответил. Надо радоваться, — пылко напирала Аля.
— Ты не понимаешь, — снова погрузилась я в отчаяние. — Когда взаимно говорят, я тебя тоже люблю. А он просто брякнул и все, чтобы не обидеть.
— Да с чего ты взяла?
— Я так же ответила Теме. Сто лет назад, когда мы еще были вместе. Он признался мне в любви, а я поняла, что сплю с ним просто так. Нет, он мне нравился, но я никогда не погружалась в эти отношения с головой. Так как с… Уф… — Я уронила голову на руки, совершенно отчаявшись.
— Как с Ником?
— Да. И теперь он говорит — тоже. Это ни черта не взаимность, Аль. Боже, зачем я тебе все рассказала, опять распсиховалась. Как мне теперь с ним себя вести?
— Ты загоняешься, Анька. Веди как обычно. Если у тебя так было с Артемом, то не факт, что у Скобелева так с тобой.
— Факт, Аль. Это… Это…
— Ну что? Ты сама толком не понимаешь.
— Все я понимаю. Судьба это, Аль. Сука-судьба.
Аля откинулась на спинку стула и расхохоталась.
— Драма-драма-драма, — пропела она. — Чудилка ты, Фролова. Насколько я знаю этих придурочных врачей, они говорят как есть и не юлят. Не ответил бы тебе Колька, если бы твоя судьба была бы такой сукой.
— Ладно, бог с ним. — Я встала из-за стола. — Пошли работать. И не смей говорить Ваньке об этом дерьме.
Аля сделала большие круглые глаза.
— Да я и не собиралась! Ты что?!
По ее нарочито невинному возмущению было понятно, что она собиралась, ой, как собиралась. Коля позвонил тем же вечером. Мы кратко поговорили. Вернее он большую часть ныл, что устал и не может после отдыха втянуться в темп. Я смеялась и дразнила его темпом смены караула над унитазом. Он звал меня жестокой и просил не напоминать о специфике отпуска.
