Вот что происходит во время ареста девушки. Ее допрашивают снова, и снова, и снова, потому что они думают, что смогут вытащить из нее правду. Они знают, что Марк не упал. Марк не был парнем, который мог потерять равновесие и упасть.
– Ты его столкнула, – говорят они. – Мы знаем, что ты это сделала. Если ты признаешься, то все будет проще. Мы можем предложить тебе сделку. Ты хочешь всю оставшуюся жизнь провести в тюрьме?
Они не понимают, почему она не плачет. Должно быть, она монстр, которому чужды эмоции и который живет лишь инстинктами. Это хорошо, что они ее арестовали, потому что кто знает, на что она способна. Они не знают, что она плакала, но только тогда, когда никого рядом не было, чтобы никто не мог увидеть ее слез. Они не знают, что по ночам, когда она, наконец, засыпает, ей приходится переворачивать подушку, потому что та промокла от слез.
Ей семнадцать, поэтому ее держат в центре предварительного заключения для несовершеннолетних. Она спит в камере вместе с другими испуганными девочками. Она гадает, почему они там, и обвиняют ли кого-то из них также в убийстве. Она невиновна. Она не смогла бы никого убить.
Чего она не рассказывает полиции, так это того, что во время похода она злилась на Марка. Да, она подошла к нему сзади и на секунду, может, на несколько секунд, позволила себе представить, каково было бы прижать ладони к его вспотевшей спине и стать той, кто контролирует ситуацию. Но она его не убивала. Она не способна на убийство.
– Я боюсь, – говорит она практически шепотом. – Я боюсь, что я как-то с этим связана.
Я знаю обо всем этом, потому что ее разрешили навещать.
– Просто расскажи мне, что произошло, – умоляю я. – Мы справимся со всем вместе.
Мне нельзя прикасаться к ней, но я мысленно дотрагиваюсь до ее руки, надеясь, что она это чувствует.
– Я не могу, – говорит она. – Просто… Я не хотела, чтобы он умер, понимаешь? Я не думала, что он может умереть.
Я хотела спросить, что это значит, но наше время истекло.
2
Бэк
Колдклиффский полицейский участок, 15 октября, 14.10
ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Я уверен, ты слышал, что Табита пыталась бежать из города на прошлой неделе и теперь она находится под стражей. Если тебе есть что сообщить нам, то давай. Она собиралась встретиться с тобой?
БОББИ ГУД, АДВОКАТ БЭКА: На этот вопрос ответь.
БЭК: И зачем ей это?
ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Мне кажется, что если кто-то пытается бежать, то этому человеку есть что скрывать.
БЭК: А мне кажется, что если человеку кажется, что его все ненавидят, то что еще ему, черт возьми, остается делать?
БОББИ ГУД: Мой клиент не знал о намерениях мисс Казинс, и он уже об этом говорил.
ОФИЦЕР ШУЛЬТЦ: Женщина с Тенистой аллеи утверждает, что видела проезжающий мимо ее дома мотоцикл в районе семи вечера. Она сказала, что шум заставил ее отвлечься от игры в карты. Ты проезжал по Тенистой аллее в ночь, когда был убит Марк Форрестер?
БЭК: Мне незачем было проезжать по Тенистой аллее. Я не езжу на своем байке по районам, где живут богачи.
ОФИЦЕР ШУЛЬТЦ: Вход в лес, где мы нашли отпечаток твоей обуви, находится близко к Тенистой аллее.
БЭК: А вы не думали, что Durango
[17] мог сделать не одну пару обуви? Может, он хотел таким странным образом заработать денег? У половины парней, которые тусуются в «Иноходцах», точно такие же ботинки. Займитесь этими ребятами.
ОФИЦЕР ШУЛЬТЦ: Уверяю тебя, мы проверяем все версии.
ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Твоя девушка, Луиза, живет в Тенистом переулке. Но она сказала, что не видела тебя в ту ночь.
БЭК: Да, потому что мы друг с другом не виделись.
ОФИЦЕР ШУЛЬТЦ: Но у вас должны были быть совместные планы, ведь так? Но ты не ответил на ее сообщения?
БОББИ ГУД: Это никак не связано с текущим делом. У вас нет доказательств того, что мой клиент был на месте преступления.
ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Что насчет сообщений, которые Марк отправлял тебе?
БЭК: Ну, я даже не знаю, откуда у него мой номер телефона. Должно быть, он нашел его в телефоне у Табби. Он похож на парня, который стал бы копаться в личных вещах своей девушки.
ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Он сказал тебе, чтобы ты держался подальше от Табиты. У него была причина, по которой он почувствовал необходимость сказать тебе об этом?
БЭК: Я не знаю. Он был ревнивым чуваком.
ОФИЦЕР ШУЛЬТЦ: Тебе Табита об этом сказала?
БЭК: Ей не нужно было ничего говорить. Все было очевидно. Я бывал на нескольких вечеринках, и его рука всегда обвивалась вокруг нее.
ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Похоже, ты внимательно наблюдал за Табитой.
БЭК: Ну, она из тех девчонок, на которых люди обращают внимание. Вся страна внимательно наблюдает за ней сейчас, разве нет?
БОББИ ГУД: Мой клиент пытается сказать, что он не единственный человек, который замечал некоторые вещи.
ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Расскажи нам о том, что произошло на вечере встречи выпускников.
БЭК: Это было давно. Я все, что ли, должен помнить?
ОФИЦЕР ШУЛЬТЦ: Ты встречался с Табитой на вечеринке в те выходные?
БЭК: Нет, я даже не видел ее тогда.
ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Мы слышали от разных людей, что она ушла с вечеринки с парнем в черной кожаной куртке.
БЭК: Ну, это был не я.
ОФИЦЕР ШУЛЬТЦ: Похоже, мы затронули больную тему. Ты все еще любишь Табиту Казинс?
БОББИ ГУД: Это неуместно. Вы расследуете смерть мальчика. Личная жизнь моего клиента не причина смерти Марка Форрестера.
ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Это нам решать.
БЭК: Трудновато любить девушку, которая любит только себя.
3
Лу
ВСЕ ЭТО ПОХОЖЕ на какое-то завуалированное благословение. Называй как хочешь. Табби, наконец, арестовывают, и именно этого она заслуживает. Очевидно, она оказалась не такой умной, какой себя считала. Я должна радоваться этому, но я не могу, потому что полиция еще сильнее втягивает во все это Бэка, и теперь он все время угрюмый и не хочет ни о чем говорить. Если честно, то он даже не хочет до меня дотрагиваться.
– У многих людей такая же обувь, – говорю Бэку я, когда вижу его сегодня в школе.
– Я знаю, сладкая, – отвечает он, отводя волосы от моего лица. Я обожаю, когда он так делает, особенно на людях. – Но никто не хочет мне верить.
