Мы с Табби направлялись к «Променаду». Я подумала, что если она не устанет, мы сможем сделать еще один круг. Но вместо этого она остановилась и стала рассматривать указатели к другим тропам.
– Раскол, – сказала она. – Какое странное название.
– Судя по всему, он так называется из-за того, что скалы много лет назад расщепились. Если верить слухам, то однажды Раскол обрушится вниз.
– Однажды, – эхом откликнулась она, потирая обнаженные плечи. – Может, побежим обратно?
И, несмотря на то, что я единственная ориентировалась в лесу, мне на минуту показалось, что именно Табби показывает мне дорогу.
Выдержка из дневника Табби
1 июня 2019
Я так рада, что Марк вернулся домой на лето. Теперь у нас все налаживается. Я знаю, нам о многом нужно поговорить, но я счастлива. Это будет лучшее лето. Когда оно закончится, мы будем вспоминать обо всем, что было. Обо всех наших планах. И о том, как мы их осуществили.
Я по-настоящему его люблю. Я просто надеюсь, что это взаимно.
22
Элли
У НАС ОСТАВАЛСЯ ЕЩЕ МЕСЯЦ учебы, когда Марк приехал домой в конце мая. Мы с Табби были у меня дома, и он просто появился у меня на пороге с букетом цветов и сгреб Табби в охапку. Киган стоял позади него с недовольным видом, держась на расстоянии, как домашний питомец, которому нельзя заходить в дом. Мне не хотелось, чтобы кто-то из них заходил ко мне домой, но вмешалась моя мама, которая спросила, не хотят ли они остаться на ужин.
– Я бы с удовольствием, – сказал Марк, – но я хотел отвести мою девочку на настоящее свидание.
Клянусь, он подмигнул моей маме, и то, что она покраснела, сделало ситуацию еще более неловкой. Моя мама, которой сорок два года, покраснела из-за парня в два раза младше ее. Я ненавидела ее в тот момент из-за появившихся на ее щеках по-детски розовых пятен, которые ярко блестели, подобно леденцам.
Я ненавидела маму. Я ненавидела Марка. Я ненавидела фразу про «мою девочку», как будто Табби была его собственностью. Я ненавидела руку Марка, лежащую у Табби на пояснице, и его другую руку, крепко сжимавшую ладонь моей подруги, словно в тисках. Единственное, к чему я не питала ненависти в тот момент, было лицо Табби. Она улыбалась, но ее улыбка была натянутой и неподвижной. Так она обычно улыбается на школьных фотографиях и женщине в школьном кафетерии.
– У вас есть ваза, Мэгги? Цветы нужно бы поставить в воду, – сказала Табби, протягивая букет моей маме. Я не знала, что именно это были за цветы, но я помню, что они представляли собой буйство фиолетовых и розовых красок. Почему-то я была уверена, что факт передачи букета моей маме был проявлением неповиновения, которое Марку не нравилось, но Табби все равно так поступила.
Внезапно я почувствовала, что не хочу никуда отпускать ее вместе с ним.
– Я бы тоже поела, – сказала я, отодвигая кутикулу на большом пальце. – Может, мы с Киганом могли бы к вам присоединиться.
Мои слова застали Марка врасплох. Его лицо помрачнело, но лишь на секунду, потому что он был весьма расчетливым. Он не стал бы показывать своему оппоненту, что тот задел его за живое.
– Я немного проголодался, – сказал Киган.
Я попыталась скрыть шок от того, что он мне подыграл. Может, ему было скучно. Может, ему хотелось секса, и он хотел залезть мне в трусы. Может, мне даже было на это наплевать. Даллас все равно больше со мной не разговаривал.
– Почему бы и нет. – Табби потянула Марка за руку, пока тот просто стоял, как манекен в универмаге. – У нас впереди будет целое лето на двоих, верно?
Марк промычал что-то, скатившись до уровня пещерного человека. Ему хотелось поговорить с Табби о том, что не предназначалось для чужих ушей. Если мы с Киганом будем с ними, то Марк ничего не сможет сказать Табби, не сможет задушить ее своими словами. В конце концов, они останутся наедине, но на тот момент я верила, что если отложить этот разговор хотя бы на день, это что-то может изменить.
Итак, мы отправились в дорогой ресторан в центре города, куда мои родители иногда ходили на свидания. В этом заведении с названием «В тени деревьев» лампочки располагались только вдоль навеса. Вчетвером мы втиснулись за столик, расположенный в дальнем углу. Киган заказал пиво, и у него даже не попросили документы. Когда ему принесли заказ, я тут же отпила от него большой глоток. Ладонь Кигана соскользнула со стола и оказалась на моей обнаженной ноге, и я позволила ей там остаться, несмотря на то, что она была тяжелой и горячей.
К тому времени Марк справился со своими эмоциями. Его рука обвилась вокруг плеч Табби подобно шарфу. Я обратила внимание на его темную щетину. Для плавания ему приходилось брить свое тело полностью. Так мне сказала Табби.
– Полностью? – переспросила я.
– Полностью, если не считать головы. И, ну, в некоторых других местах он тоже немного оставляет.
Марк-Акула. Его прозвище в бассейне. Как только я услышала его, я уже не смогла перестать думать о Марке как-то по-другому. Он разрезал воду, преследуя добычу. Он даже начал казаться мне менее похожим на человека. Его глаза находились слишком далеко друг от друга, как будто бы специально были так расположены, чтобы он знал, что происходит вокруг него.
Но Марк-Акула был джентльменом за ужином. Он даже сделал заказ за Табби, и, по моему мнению, этот жест был шовинистическим и мерзким, но Табби не имела ничего против этого. Она расслабилась под его рукой, позволяя Марку говорить обо всем, что он хотел успеть сделать за лето. Он употреблял слово «я» намного чаще, чем «мы».
– Я возьму с собой эту крошку в поход, – сказал он таким тоном, будто все уже было решено. – Вы знали, что она ни разу не бывала в походе?
До этого момента я никогда не замечала, как часто он называл Табби «эта крошка» или «моя девочка» вместо того, чтобы называть ее по имени. Я задумалась над тем, ко скольким девушкам в Принстоне Марк относится так же. Все эти блестящие лица на фоне фотографий из его «Инстаграма». Отброшенные назад волосы, руки, взлетающие вверх, и прочие попытки обратить на себя внимание, наверное, заканчивались тем, что девчонки обращали на себя внимание тех, от кого оно им было не нужно, ведь именно так устроена жизнь.
Именно так была устроена и моя жизнь. Рука Кигана теперь не просто лежала у меня на ногах, она была зажата между моими бедрами и медленно ползла вверх, скрытая краем скатерти.
– Табби ходила в поход, – сухо сказала я. – Ей это не нравится. Ее родители заставили ее пойти с ними прошлым летом, и это была катастрофа.
– Все потому, что мой папа понятия не имел, как ставить палатку, да еще и дождь лил как из ведра, – через стол Табби бросила на меня уничтожающий взгляд. – Если я один раз попробовала и мне не понравилось, то это не значит, что я в целом не люблю походы.
Мне стало обидно. Она выбрала сторону в бою, о существовании которого, наверное, даже не догадывалась. Рука Кигана все еще медленно двигалась вверх, и от ее горячей тяжести мне почему-то стало легче.
