В общем, тон официальных Лондона и Парижа по отношению к России смягчался пропорционально росту проблем на фронтах и тылах. Во всяком случае, официальные соболезнования мне прислали и те, и другие. Причем французы, неофициально, заверили, что сами потрясены случившимся на Красной площади и не имеют к произошедшему ни малейшего касательства. Более того, готовы оказать посильную помощь в расследовании этого дела.
А расследование дела о покушении на императора, повлекшем за собой многочисленные жертвы, велось полным ходом, что называется по горячим следам. Был создан межведомственный оперативный штаб, куда стекалась вся информация по делу. Благодаря скоординированной операции Имперской СБ, Отдельного Корпуса жандармов и Департамента полиции, при поддержке сил Корпуса Служения и войск внутренней стражи, за истекшие двое суток были проведены массовые облавы по всем злачным и подозрительным местам. Все выезды из города были перекрыты, а всех задержанных, причем их было довольно много, поскольку задерживали почти всех подряд, кто вызывал хоть малейшее сомнение или имел проблемы с законом, пропустили через очную ставку с дезертиром Поповым. И на кое-кого он указал. И уж их-то «опросили» со всем тщанием. Что дало определенные результаты.
Во всяком случае, в ходе ночной спецоперации были взяты под стражу еще двое исполнителей, третьему удалось подорвать себя бомбой, прихватив с собой на тот свет трех жандармов. И, главное, был найден и освобожден из подвала господин Стеллецкий, которого удерживали там наши бомбисты.
Руководитель отдела особых коммуникаций Имперской СБ был весьма плох, поскольку обрабатывали его «борцы за народное счастье» весьма щедро, хотя и откровенно по-дилетантски. Но все же, несмотря на плохое состояние здоровья Стеллецкого, следователям удалось получить от спасенного первичные показания по делу.
Выяснилось, что наш «воинствующий подземник» и по совместительству крупнейший специалист по московским катакомбам был похищен прямо посреди улицы. Его привезли в какой-то подвал, где выбивали из него схемы ходов и катакомб в районе Кремля. Причем били не только физически, но и угрожали расправой с семьей, на чем, собственно, Стеллецкий и сломался. Главный интерес террористов был к возможности подойти непосредственно под Дом Империи или Большой Императорский Кремлевский дворец. Выяснив, что таких неохраняемых и неизвестных службам безопасности ходов нет, «борцы за народное счастье» ухватились за сведения о наличии хода вдоль кремлевской стены.
Собственно, Стеллецкий был свято уверен, что Имперская СБ, где он с некоторых пор состоял на службе, уже перерывает всю Москву в его поисках и что его вот-вот освободят. Ведь отвечал он не за что-нибудь, а за разведку и расчистку подземных коммуникаций вокруг Кремля. А про ход он признался, желая сдать террористов прямо в лапы ИСБ, сделав ошибочный, как оказалось, вывод из задаваемых ему вопросов, что террористы планируют использовать этот туннель для пробивания нового хода под стену и под сам Дом Империи. Задача эта долгая и непростая, а значит, что даже если самого Стеллецкого не найдут эсбэшники или тот погибнет в этом подвале, то подкоп неизбежно будет обнаружен в ближайшие пару дней во время плановых работ в катакомбах, график которых он же для ИСБ и составлял. Поэтому он и ткнул пальцем на карте, где именно проходит этот заброшенный ход. Он и подумать не мог о том, что может произойти трагедия таких масштабов. Да и откуда у «борцов за счастье» могло взяться столько взрывчатки?
Вообще, это дело вызывало у меня, а значит, и у следствия, очень много вопросов. Откуда взялось столько взрывчатки? Почему меня и людей допустили на площадь? Почему пропажа Стеллецкого не вызвала немедленной реакции ИСБ? Ладно, допустим, генерал Скалон не поставил меня в известность, как он выразился, не посмев беспокоить на отдыхе. Ладно, допрос Скалона в Следственном комитете показал, что генерал не придал значения исчезновению Стеллецкого, не допуская мысли о том, что пропажа специалиста по подземельям может чем-то грозить творящемуся на самой площади, где все было взято под усиленную охрану. Тем более что никаких выходов на поверхность в районе Красной площади обнаружено не было. Да, Стеллецкого не сразу хватились, поскольку в тот день он на службе появляться и не должен был. И лишь вечером, когда жена стала разыскивать пропавшего по телефону, тогда этим делом заинтересовались. Были отправлены дознаватели, была опрошена жена, дали ориентировку агентам, но выносить сор из избы не стали, не поставив в известность об этом ни ОКЖ, ни Департамент полиции, ни, что особо интересно, мою личную СБ. Что это? Халатность, недомыслие или измена?
Пока следствие склонялось к халатности и русскому авось. Но остается непонятным, откуда столько взрывчатки? В военное-то время? Да еще и в центре Москвы? Да еще и в катакомбах? Причем допрос с пристрастием (весьма искусным и изощренным) показал, что арестованные исполнители – лишь пешки со взором горящим, оказавшиеся членами неких возрожденных Боевых дружин партии левых эсеров. И знали они весьма немного. Взрывчатка была в ящиках от винтовок Мосина. Взяли их из какого-то подвала Верхних торговых рядов, из которых был ход в подземелье. А откуда взрывчатка взялась в подвалах здания, известного мне больше как ГУМ, – бог весть.
Да, концы этого дела найти удалось. Но концы эти пока никуда не вели.
Вообще, покидать Москву в такой момент было весьма опасно. Но что я мог сделать, если присутствие на государственных похоронах вдовствующей императрицы, которая по совместительству еще и мать императора, я был решительно обязан? Тем более что это совмещалось с государственными похоронами погибших великих князей, а хоронить их всех необходимо именно в Петропавловской крепости! А ломать традиции в такой в момент острейшего политического и государственного кризиса было не самой лучшей идеей. Не поймут-с.
Кроме того, я должен показать своим взбудораженным подданным, что власть тверда и решительна, что никакие катаклизмы не нарушат устоявшийся порядок вещей, что царь настолько уверен в своих силах, что не прячется за высокими кремлевскими стенами, а выполняет свой царский долг, как ему подобает.
Именно потому я вчера не только присутствовал на государственных похоронах погибшего премьер-министра Нечволодова, которого торжественно похоронили на территории Чудова монастыря в Кремле, но и лично, хоть и неожиданно для присутствующих, посетил массовые похороны жертв Кровавой Пасхи на Ваганьковском кладбище, где под эти могилы был срочно отведен обширный участок. Нужно ли говорить, что все эти похороны не только были осуществлены за казенный счет, но и также носили статус государственных.
Пришлось выступать перед собравшимися, лично подходить к родственникам погибших, разговаривать, утешать вдов, подбадривать сирот, обещать, обещать, обещать…
Разумеется, мы найдем виновных. (Не найдем, так назначим.) Разумеется, империя не бросит семьи погибших, всем будет выплачено хорошее пособие, назначена пенсия, над детьми возьмет опеку государство, не останется в стороне Корпус Служения. Разумеется, император возьмет под личный контроль, и в случае каких-то проблем всегда можно и нужно обращаться в Канцелярию по принятию прошений. Все виновные будут покараны. Никто не уйдет от возмездия.
