– Держать круг, – кричал один из Индлову. – Держать, и убьем его.
Тау выставил клинки по обе стороны от себя, поворачиваясь против Индлову, которые кружились вокруг него. Оскалившись, он был готов дальше ломать кости, больше проливать крови, и в этот момент увидел Джабари.
– Джабари… – проговорил Тау, не зная, чего при этом ожидал, но его старый друг не ответил. Малый Вельможа лишь поджал губы и не сводил глаз с меча Тау, избегая смотреть ему в глаза.
Значит, все. Тау приготовился. Он бросится на Джабари, и, возможно, ему удастся прорваться. Если Джабари и те, кто стоит по бокам от него, удержатся на месте, он резанет Индлову слева от Джабари и развернется, чтобы остановить тех, кто сзади. Дальше все будет зависеть от реакции врагов.
План был простой. Такие ему нравились больше всего. А еще этот план был безнадежный. Тау усмехнулся Вельможам и собрался с духом. Против него их было одиннадцать. Когда он погибнет, их останется меньше.
– От имени Чешуя Джавьеда, мы сдаемся перед Чешуем Осы! Мы сдаемся. Отступить! Отступить! – Джавьед выбежал на площадку с серым флагом Ихаше в руках.
– Нет! Я не сдаюсь! – Тау махал мечами перед Индлову. – Я не сдаюсь!
Вместе с Джавьедом на поле выбежало двое наблюдателей. Умквондиси Ихаше с Джавьедом бежали со всех ног, позади плелся умквондиси из цитадели. Он явно предпочел бы подождать и посмотреть, чем все закончится.
– Это не Меньшему решать, – сказал Джавьед Индлову, окружившим Тау. – Я умквондиси, и я сдаю бой. Если кому-то сейчас будет причинен вред, напавший будет лишен защиты Королевской Сечи.
– Да-да, – пробормотал умквондиси цитадели. – Отойдите, все кончено. Чешуй Осы побеждает и выходит в финал. Чешуй Джавьеда вылетает.
Индлову, не опуская мечей, попятились. Тау смотрел на них, продолжая кружиться в ожидании атаки в любой момент. Последний, к кому он повернулся, был Джабари – и он по-прежнему избегал смотреть Тау в глаза.
– Ты хорошо дрался, Тау, – проговорил Келлан издалека.
– В пепел тебя! – выпалил Тау.
– Можешь мне не верить, но мне жаль, что так вышло. Жаль твоего отца. Я не хотел в этом участвовать. – Келлан убрал меч в ножны и присоединился к своим людям, которые уже покидали площадку.
– Не смей говорить о нем! – крикнул Тау Келлану в спину. – Я убью тебя, Окар. Я могу убить тебя сегодня! Кинжал Стражи? Будущий Ингоньяма? Иди-иди на свой погребальный костер и знай, что я лучше тебя!
– Спокойно, Тау, – произнес Джавьед ему на ухо. – Спокойно.
В рядах Чешуя Осы раздались неуверенные возгласы. Они победили. Но зрители, пришедшие, чтобы увидеть, как вершится насилие, были безмолвны, как заходящее в небе солнце.
Вельможи на трибунах сидели молча. Их охватила тревога. Меньшие на трибунах сидели молча. Они были в ярости. Чешуй Джавьеда вылетел, и турнирный день был окончен, но кровопролитие еще только начиналось.
Глава четырнадцатая
Тайны
Тау был ранен, но вместо того, чтобы отвести его в лазарет для Меньших, Джавьед и Анан привели Тау в один из небольших шатров, служивших на Сече покоями умквондиси. Придя туда, они послали за жрицей Саха, чтобы та осмотрела Тау и перевязала ему раны. Джавьед объяснил это тем, что Тау лучше было убрать с виду, пока страсти на Утесах не улягутся. Между Меньшими и Вельможами уже произошла пара драк. Двое Меньших, один из касты Правителей, были повешены.
Тау хотел спросить, почему это случилось. Но не спросил. Он невероятно устал, нога болела в месте пореза, ухо горело, спина будто превратилась в огромный рубец.
Жрица Саха, невысокая, но пышная женщина из касты Правителей, перевязала ему раны, втерла в спину дурно пахнущую мазь, проверила, нет ли повреждений на голове, и помахала рукой у него перед глазами. Затем сказала Джавьеду, что с Тау все будет хорошо и ему нужен только отдых. Джавьед поблагодарил ее, а когда он повернулся к Анану, врач наклонилась к Тау.
– Ты открыл нам истину, – прошептала она. – Мы больше нашей касты. Богиня благословила всех одинаково. – Она похлопала его по плечу, как когда-то делала его мать, и покинула шатер.
– Что она сказала? – спросил Джавьед, дождавшись, пока она выйдет.
Тау сидел на койке и немигающим взглядом смотрел в землю.
– Она сказала, что Богиня благословила нас одинаково. Что мы больше нашей касты.
– Демоны во мгле! – выругался Джавьед, заставив Тау поморщиться. – Теперь еще и жрецы?
– А почему нет, Джавьед? – отозвался Анан почти шепотом. – Они смотрели Сечу так же, как и мы.
– Сейчас не время.
– Потому что сейчас война? – спросил Анан.
Джавьед отвел взгляд.
– У нас всегда война.
– Ладно, Анан, идем. Тау нужен отдых. – Джавьед поднял полог шатра, и они вышли наружу.
Тау откинулся на спину и закрыл глаза, но почувствовал слишком сильную боль и был вынужден перекатиться на бок. Он попытался забыться во сне, но тот не шел, гонимый мыслями, которые преследовали Тау. Он думал о том, как замешкался. Как остановился, когда мог убить Келлана.
Шатер зашуршал. Тау подскочил, схватив ближайший меч. Это был Хадит.
– Положи, – сказал Хадит, будто они все еще были на площадке и он все еще мог отдавать приказы, которые Тау был обязан выполнять.
Тау нашел компромисс, опустив клинок, но не отложив его совсем.
– Как Удуак?
Хадит поморщился.
– Будет жить, поправится. Он уже очнулся и ходит, слава Богине. Но я здесь не поэтому.
– Тогда почему? – спросил Тау, теребя меч в руке.
– Убери меч. Все и так знают, что драться ты умеешь. – Хадит шагнул вперед, остановившись на расстоянии пяди от лица Тау. – Я хочу узнать, умеешь ли ты думать.
Тау оттолкнул его.
– Оставь меня.
– Ты самодовольный сик, мы ведь могли все изменить. Оно было у нас в руках, а ты взял и все бросил. Ты бросил всех нас ради своей мелкой мести.
– Мелкой? Мка!
– Нсику! Думаешь, если у тебя погиб отец, это делает тебя особенным? Сколько отцов погибло на этой войне? Сколько еще погибнет из-за того, что Вельможи используют Меньших как волнолом против орды хедени? Сколько еще погибнет, прежде чем Меньшие выскажутся по поводу того, как тратятся их жизни?
– Выскажутся? Выскажутся? Мы Меньшие. И ты, та жрица и все остальные, кто думает, что я это делаю, ради чего оно все? Чтобы отвергнуть деление на касты?
– Жрица?
– Неважно, – сказал Тау.
