– Мы должны остановиться, – сказала она, понизив голос. – Мы же не хотим зайти слишком далеко.
В голове у Тау была будто одна солома.
– Зури… – промолвил он и сам удивился, каким молящим оказался его голос. Он словно упрашивал ее о чем-то.
У нее в глазах заплясали огоньки.
– Я это сделала, – сказала она. – Хотя не была уверена, что мне хватит смелости. – Ее улыбка показалась ему новым рассветом. – Скоро увидимся, Тау Тафари.
Она выскользнула из его объятий и ушла. Тау смотрел ей вслед – на самое совершенное создание, когда-либо существовавшее на свете.
– У нас еще весь остаток Роста и Жатвы до твоего испытания, – крикнула она ему, прежде чем исчезнуть за склоном.
Тау стоял на месте, пытаясь понять, что произошло. Это никак не укладывалось у него в голове, но все же, кажется, его жизнь налаживалась.
Пути
Следующим утром Тау проснулся до рассвета. Он по-прежнему ощущал боль после битвы, но кошмары уже отступили, и небо прояснилось. Его голову переполняли мысли о Зури.
– Уже встал? – заметил Арен, сидя над миской с холодной чечевицей и картофелем.
– Встал.
Арен наблюдал за ним. Тем же взглядом, каким смотрел на него отец на тренировках, опасаясь, что Тау может пораниться.
– Я в порядке, – сказал Тау.
– Я ничего не говорил.
– Но собирался, – возразил Тау.
– Может быть, но ты никогда не узнаешь.
Арен поднялся, пристегнул меч и вышел, чтобы облегчиться. Тау услышал, как Арен с кем-то здоровается, а потом снаружи окликнули и самого Тау.
– Иду, – сказал Тау, натягивая свои поношенные ботинки и выходя наружу. Там стоял Джабари.
– Рад встрече, Тау.
– Рад встрече, нкоси. – Тау знал, что Джабари не нравилось, когда он использовал почетное обращение Вельможи, но рядом стоял Арен, и Тау мог получить нагоняй за излишнюю фамильярность.
– Я в Дабу. Больше никого со мной. Лекан не пойдет.
– Хорошо, поработаем за троих, – сказал Тау, довольный тем, что Лекана нет. Это позволит ему провести день с Джабари, а значит, он сможеть поделиться с ним своим планом. И попросить у него помощи.
Его отец стоял возле хижины, глядя им вслед. Ему нравилось видеть их вдвоем, и он всегда подбивал Тау проводить больше времени со вторым сыном умбуси. Тау помахал рукой, Арен кивнул ему в ответ. Он держался невозмутимо, но Тау знал: он гордится тем, что они с Джабари решили помочь Дабе.
– Уйдет почти весь сезон на то, чтобы сделать Дабу такой, какая она была, – заметил Джабари по дороге. – Я пробуду там первые несколько дней, но потом придется тренироваться по утрам и после обеда.
– Испытание?
– Оно так скоро, что и глазом моргнуть не успеешь, а отец на меня рассчитывает. – Джабари пнул ногой комок земли. – Ему до сих пор стыдно, что он свое не прошел.
– Твой отец хорошо послужил Керему, – сказал Тау. – К тому же он муж умбуси. А значит, он тоже воин.
– Почетный. Он не тренировался ни дня, а обязательный статус воина не дает ему никаких поблажек. Это значит, что любой, кто служит, даже из Меньших, может вызвать его на кровный поединок. – Джабари покачал головой. – Правящий и Сторожевой Советы дают таким мужчинам, как мой отец, статус воина, чтобы держать их в строю. Это не любезность и не привилегия.
Тау слушал вполуха. Политика его никогда не интересовала, а сейчас он думал только о том, как рассказать Джабари о своем плане. Начать, наверное, стоит со своих чувств к Зури. Это, надеялся Тау, Джабари поймет.
По правде говоря, Тау предпочел бы вообще не вовлекать друга во все это, но ему нужна была его поддержка. Только так Тау мог гарантировать себе место в крепости Онаи после того, как… получит травму.
Джабари взял камешек и принялся перекидывать его из руки в руку.
– И когда Лекана отвергли, лучше тоже не стало, – сказал он, продолжая рассказ о неудачах семьи. – Теперь я последняя надежда. Моя мать умбуси, а войне нужны бойцы. Я должен пройти испытание и стать Индлову. Иначе на службе не останется никого из мужчин семьи Онаи, и на феод будет наложен оброк, который мы не сможем платить.
Джабари вытащил из своего свертка кусок вяленого мяса, и у Тау потекли слюнки.
– Ты попадешь в цитадель, – сказал Тау, стараясь не смотреть на друга.
– Твои бы слова да Богине в уши, – отозвался Джабари, отламывая кусок мяса и предлагая Тау.
– Спасибо, нкоси, – сказал Тау, склонив голову.
– Не зови меня так.
Тау было трудно слушать. Он думал о мясе. В последний раз он ел его очень давно. Нужно было есть медленно, не то желудок начнет трястись, как гигантский плавник. Он откусил немного – на вкус он был словно дар самой Богини.
Джабари откусил от своей половины и, жуя, продолжил говорить:
– Все должно получиться. Я хорошо тренировался. И ты тоже. Ты точно пройдешь на Ихаше.
Тау сглотнул, делая над собой усилие, чтобы сдержать вздох удовольствия. Корни и мягкие овощи – это хорошо, но мясо – совсем другое дело.
– Прошу прощения? – спросил он.
– Ты пройдешь испытание на Ихаше и вступишь в войско.
Тау не позволил этим словам испортить удовольствие от последнего кусочка или поколебать его решимость осуществить задуманное. Он положил мясо в рот и принялся медленно разжевывать, наслаждаясь вкусом и консистенцией. И только когда от мяса ничего не осталось, он произнес:
– Я надеюсь стать Ихаше, – сказал он, – но служить не стану.
– Что? – Джабари, с набитым ртом и поднятыми бровями, повернулся к нему.
Тау заговорил горячо и быстро.
– Я люблю Зури Убу, и я не убийца. Я хочу на ней жениться, но не смогу, если мне придется оставить ее и воевать как Ихаше или Ихагу. А если я откажусь, меня сделают Батраком, и мы никогда не сможем быть вместе.
Джабари наклонил голову, уставившись на Тау. Он замер, двигались только его челюсти. Он продолжал жевать.
– И что теперь? – спросил он.
– Я должен пройти испытание на Ихаше. После этого я должен буду завершить тренировочный процесс. И я… я получу тяжелую травму, и мне придется вернуться.
– Травму? Откуда ты знаешь… – Джабари округлил глаза. – О-о…
– Когда вернусь домой, я, надеюсь, смогу работать в крепости. Это лучше, чем я заслуживаю, но… Джабари, умоляю… Я… – Тау вздохнул. – Ты мне поможешь? Когда я вернусь? Ты замолвишь словечко?
– Да ты шутишь. – Лицо Джабари оставалось бесстрастным, и Тау не мог понять, что тот думает.
– Не шучу, – сказал он.
– Тау, не суди только по Дабе. Это была твоя первая битва, ты не можешь…
