– Девять?
– Девятый бой, – сказал он, вступая в один с Тау круг.
Девять
В одной руке Удуак держал меч почти с Тау высотой. В другой – огромный круглый щит. На нем самом был целый гамбезон, бронзовый шлем блестел на гладко выбритой, в капельках пота голове. Шлем покрывал ее всю до самой шеи, а плотная бронзовая полоска посередине защищала нос.
– Щит, нэ? – спросил Бывалый, как будто хоть что-либо способно было повлиять на исход поединка.
– Да-да, – сказал Тау. Драться со щитом ему не нравилось, но вряд ли можно было устоять после удара огромным мечом Удуака, пусть даже обернутого многими слоями ткани. Вокруг них собиралась толпа, и Тау знал: люди пришли смотреть не на него.
– В бой! – крикнул Бывалый, и Удуак ринулся вперед.
Тау постарался поскорее убраться с его пути, но огромный меч Удуака был слишком длинным, чтобы от него уклониться, и Тау просто выставил перед ним щит. От столкновения Тау развернуло, он уселся на зад и тотчас ощутил боль. Она разлилась по выставленной для блока руке, перетекла в плечо и опустилась по спине.
Он вскочил на ноги, уворачиваясь от Удуака, который уже замахивался на него. Тау отбил два оглушающих удара и больше не мог поднять руку, в которой держал щит. Он сбросил с себя эту ничтожную защиту, позволив щиту соскользнуть на горячий песок. Зрители у него за спиной затараторили, кто подбадривая его, а кто насмехаясь.
– Ему конец, – заметил один.
– Топи его, – крикнул другой.
Удуак пошел в наступление.
В надежде снова почувствовать свою руку Тау отплясал в сторону от очередного замаха громилы, но ему пришлось блокировать удар мечом, отчего меч Тау едва не сломался у него в руке.
– Богиня! – сдавленно воскликнул безликий кретин в толпе, и наполовину пережеванная еда выпала у него изо рта.
Тау нужно было атаковать. Он втянул воздух в легкие, взревел и бросился на Удуака. Толпа возликовала, но Удуак не шелохнулся. Он стоял на месте, высокий как гора, поднимая свой огромный меч.
Тау нырнул под обернутым тряпицей клинком и попытался уколоть великана в живот. Удуак ушел с линии удара и заехал Тау щитом. Тот врезался Тау в пояс, подняв его с земли и отшвырнув прочь. Он тяжело приземлился на песок, воздух вырвался у него из легких. Ошеломленный, превозмогая жжение в груди, он перекатился на колени. Удуак уже двигался к нему.
Тау не мог победить – не такого соперника. Он подумал, не попросить ли милосердия, не покончить ли с этим безумием, прежде чем здоровяк его убьет. Но все-таки поднялся. Толпа обезумела. Люди хотели видеть кровь.
Удуак помедлил, оттягивая момент. Он указал на Тау.
– Девять, – сказал он.
Тау сплюнул, на губах остался медный вкус.
– К сику твои девять.
Удуак замахнулся своим огромным мечом так, что, казалось, несмотря на холстину, он мог бы распотрошить Тау. Но тот нырнул к земле, позволив здоровяку крутануться на пол-оборота, после чего поднялся и сунул меч Удуаку в слабое место под ребром. Его клинок попал точно в цель – продырявил гамбезон и воткнулся в плоть.
Поскольку тряпица вокруг меча осталась нетронутой, неглубокий порез – а Тау пустил зверю кровь – был в рамках правил. Толпа взвыла, и восторг перешел в неистовство, когда Удуак опустил глаза, чтобы увидеть ранение.
– Очко! – засчитал Бывалый, для выразительности взмахнув рукой в воздухе.
Глаза Удуака превратились в щелочки, а пальцы заплясали по рукояти его ужасного меча. Он стукнул лезвием по краю своего щита, сдвинул бронзовый круг подальше от плеча и пошел на Тау.
Тау сжал меч обеими руками. Не то чтобы он собирался сделать таким образом замах, но Удуак был рассержен и достаточно силен, чтобы убить его, если Тау выставит слабый блок одной рукой. Тау подумал сыграть на удержание. Он был на очко впереди, и если будет держаться на расстоянии до конца поединка…
Удуак, должно быть, догадался, о чем думал Тау. Он был рассержен, но достаточно умен, чтобы теперь надвигаться осторожно. Он отрезал все пути для отступления, не оставив Тау места для маневров. А потом приступил к разгрому Тау.
Когда Тау заблокировал первый удар, у него клацнули зубы. Следующий едва не выбил его из круга. Третий он не сумел как следует рассчитать по времени, и скрытый тряпицей клинок Удуака пришелся ему в плечо, порезав в пределах правил и швырнув его на землю. Бывалый засчитал Удуаку очко, и счет в поединке сравнялся.
Тау вскочил на ноги, но Удуак тоже двигался быстро и уже замахивался мечом. Рискуя быть разрубленным пополам, Тау прыгнул навстречу Удуаку и оказался в самой смертоносной дуге его меча. Приняв удар, Тау не был уверен, разрубили его на части или нет.
Удар отбросил его на утрамбованную глину, он кувыркнулся, шлем слетел с его головы, будто испуганное насекомое. Тау застонал и обнаружил, что не может вдохнуть полной грудью.
– Очко! – выкрикнул Бывалый.
Теперь Тау проигрывал, а толпа принялась скандировать гортанное и гадкое:
– Удуак! Удуак! Удуак!
Благодаря одной лишь силе воли Тау поднялся на ноги. Мир пошатнулся, грудь переполняла жгучая боль, и, еще не отдышавшись, Тау поднял меч и направил его на мужчину, которого поддерживала вся толпа.
– К сику твои девять, – произнес Тау, чувствуя, как дрожит рука, в которой он держит меч.
Удуак ухмыльнулся и двинулся вперед. Тау подпустил его поближе, а в последний момент метнулся вправо, прочь от клинка Удуака. Затем, вцепившись в меч, Тау повернулся кругом, надеясь, что усиленный размахом удар вопьется Удуаку в бок, что-нибудь там сломает и противник будет повержен.
Вот только его самоотверженный удар цели не достиг. Он лязгнул о выставленный для блока клинок Удуака, сотрясая Тау до самых тестикул и заставив споткнуться. Удуак высоко поднял меч и опустил щит. Он намеревался покончить с Тау ударом сверху.
Тау ударил Удуака повыше опущенного щита, но был слишком близко, чтобы нанести сильный удар. Меч ткнул Удуака в живот – мягко, как первый поцелуй.
– Очко… – проговорил Бывалый почти вопросительным тоном.
Удуак метнул в Бывалого взгляд, зарычал, схватил меч Тау и вырвал у него из рук. Затем бросил оружие через весь круг, схватил Тау за гамбезон и притянул к себе, оказавшись с ним лицом к лицу.
Тау ударил его кулаком. Удуак будто и не заметил. Тау ударил еще раз. Удуак стукнул его лбом по лицу и спихнул на землю. Из раны Тау хлынула кровь. Твердая как камень голова Удуака содрала с нее всю корку.
Удуак пнул его в бок, и Тау закричал. Он больше не слышал толпы, хотя и видел людей вокруг себя – они все вопили, требуя большей жестокости. Но один человек не кричал, и его лицо было знакомо Тау. Джавьед Айим, бывший член Совета Стражи и умквондиси Ихаше Исиколо, – он тоже следил за поединком.
