Если бы кто-нибудь тогда рискнул предсказать, что большой фотоснимок Вячеслава Молотова вскоре украсит первую полосу нацистского официоза «Фелькишер Беобахтер», а Иосиф Сталин провозгласит тост «За здоровье фюрера германского народа», то такого «немца» прямиком отправили бы в психиатрическую больницу как законченного безумца. И вот по прошествии всего двух лет в мире происходит фантастическая метаморфоза — уже советский официоз ТАСС, цитируя заявление гитлеровского министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа, написал:
Переговоры проходили в особо дружественной обстановке… прежде всего, я хотел бы отметить исключительно сердечный прием, оказанный мне советским правительством, и в особенности товарищами Сталиным и Молотовым.
«Красная Звезда». 30.09.1939 г.
Самое невероятное произойдет летом 1939 года: в течение месяца с небольшим между СССР и Германией (19.08–28.09.1939 года) был подписан большой пакет договорных обязательств, фактически убедивших Гитлера в личной поддержке Сталина. Наиболее известными (но, возможно, не самыми главными) среди этих документов стали: торгово-кредитное соглашение от 19 августа 1939 года, договор о ненападении и секретный протокол к этому договору от 23 августа 1939 года и, наконец, договор о дружбе и границе от 28 сентября 1939 года. В международном сообществе соглашательство СССР с Рейхом было оценено как откровенное сотрудничество с «открытой террористической диктатурой». Более того, считалось, что этот шаг Советского Союза полностью противоречил решениям седьмого Конгресса Коминтерна
[6]. Несмотря на такое отношение в мире, в 1937 году (когда фашисты наиболее активно вели антисоветскую пропаганду. — Авт.) общая стоимость советского экспорта в Германию составляла примерно 53 миллиона рейхсмарок. К августу 1940 года она достигла уже… 800 миллионов рейхсмарок.
Здесь также следует особо отметить, что подписание вышеуказанных документов сопровождалось чрезвычайно хитро составленными призывами к державам антифашистской коалиции пойти на мир с Гитлером. Эти призывы завершались весьма расплывчатыми, но совершенно не прикрытыми предупреждениями, что если усилиями правительств СССР и Германии не удастся склонить Великобританию и Францию к проведению мирных переговоров, то таким образом будет установлен факт, что именно англичане и французы несут ответственность за продолжение мировой войны. При этом «правительства Германии и СССР будут консультироваться о необходимых мерах».
Само по себе понятие «консультаций о необходимых мерах» было настолько расплывчатым, что реально позволяло делать здесь практически все, что захотят предпринять советская и германская стороны. И обе стороны стали проводить эти «консультации» весьма интенсивно. И даже сразу по нескольким направлениям деятельности.
Выше мы ссылались на архивные материалы НКВД, указанные в публикациях Л. Горчакова.
Но был в России еще один Горчаков — это уже упомянутый О. Горчаков, который еще в 1956 г. написал повесть «Накануне, или Трагедия „Кассандры“».
Чтобы не быть голословным о сказанном выше касательно тихого помешательства или необъятной любви Кремля, вернее, лично Сталина к Гитлеру, попробуем доказать на событиях, которые происходили в Москве всего за ДВА дня до начала войны с Германией.
Как известно, в первом своем выступлении перед советским народом о начавшейся войне вождь всех народов сказал:
…Фашистская Германия неожиданно и вероломно нарушила пакт о ненападении…
Из выступления И. В. Сталина по радио 3 июля 1941 г.
Но вождь обманывал доверчивый народ, и тому есть документальные доказательства, которые приведены в публикации О. Горчакова «Накануне, или Трагедия „Кассандры“»
[7], опубликованной только 32 года спустя — в 1988 г. в общественно-политическом ежемесячнике «Горизонт» (№ б, с. 31–43 и № 7, с. 51–63).
Эта повесть в документах, в которой приведена подборка донесений советских агентов за период с 1 мая по 22 июня 1941 г. о том, что Страну Советов ждет вторжение гитлеровских орд. Их много в повести, очень много, но приведем только те, которые поступили в Кремль за два дня до войны. Но даже этих страшных документов последних мирных дней более чем достаточно, чтобы убедиться в том, что заголовок этого раздела нашей повести действительно абсолютно правилен!
Из агентурных донесений секретного сотрудника «Ястреб»:
20 июня 1941 года. В последние дни дипкорпусу стало известно — по-видимому, из немецких источников, — что, по указанию Л. П. Берии, генерал Л. 3. Мехлис, начальник Главного политуправления РККА, разослал в войска своих представителей, официально заявляющих, что никакой войны с Германией не будет, что надо бороться с провокационными слухами жесткими методами вплоть до самых суровых репрессий.
Из донесений секретного сотрудника «Короткий»:
20 июня. Н. сказал, что война, которая разразится через день-два, не будет внезапной. Никогда ни одно государство в истории войн не знало, благодаря своей разведке, столько о планах врага и о его силах, сколько Россия. Почему же Сталин так мало делает, видя, как перетирается нить, на которой висит дамоклов меч?
Из телефонограммы Ленинградского управления Балтийского торгового флота:
20 июня. В ночь на 20 июня нами принята радиограмма, по-видимому, с советского грузового судна «Магнитогорск», задержанного по неизвестной причине германскими властями в порту Данциг. Радист Юрий Стасов сообщил открытым текстом, что корабль задержан, не может выйти в море.
Далее следовало:
Не посылайте другие корабли. Протестуйте… Юрий… Юрий… На наши вопросы «Магнитогорск» не отвечает. Молчат и остальные пять судов, находящихся в немецких портах. Заместитель начальника политотдела управления Н. Павленко.
21 июня. Беспокоит отсутствие инструкций из Москвы. Вынуждены были по согласованию с секретарем Ленинградского обкома ВКП(б) А. А. Кузнецовым приказать судну «Луначарскому» вернуться в порт Ленинград, а «Второй пятилетке» зайти в Рижский порт до получения Ваших инструкций. Последний немецкий корабль покинул наши порты 15 июня. На нем уплыл последний из немцев-специалистов, принимавших участие в работе над незаконченным германским крейсером, купленным Советским Союзом. Н. Павленко.
Из донесений секретного сотрудника «Кармен»:
