Набрать Сашу? Лесю? Выбираю из списка последнее имя:
— Что случилось опять с этой тварью? — выдаю вместо приветствия.
— Минуту, — говорит она. Шаги, пауза, какой-то шорох, стук закрывающейся двери: — Привет, — шепотом. — Прости, что тихо, тут вся семья в сборе. Короче, Ксюха вляпалась по самое не могу. У нее были какие-то дела с Ильей, помнишь, Саша рассказывала? Она хотела с его помощью рассорить вас с Егором или еще что-то… В общем, она посчитала, раз вы не расстались, значит, ничего ему не должна. А он думает иначе. Он задолжал огромную сумму за героин, его избили до полусмерти, а долги возвращать надо. Ей уже угрожали. Сумма там космическая.
— О Боже. И что, у ее папаши нет денег?
— Если честно, я не в курсе, что они там думают. Все разговоры — за закрытой дверью. Девочек не посвящают. Подожди, попробую ночью расспросить Санни. Ну или, уверена, Егор сам тебя наберет чуть позже. Они с Санни в бешенстве просто. Если совсем честно — я пока просто боюсь их трогать.
Весь день на работе чувствую себя полупокойницей. И самое страшное в ситуации — понимание, что эта нервотрепка не закончится никогда.
Написала Егору, спросила, как дела. Он не ответил. От страха за него и перед всей ситуации прихожу к выводы, что медленно схожу с ума. Вечером первым делом еду в его квартиру — оказывается, он успел забрать вещи, даже черепаху. А вот пару бутылок крепкого алкоголя в холодильнике — оставил.
Возвращаюсь к себе и сижу одна-одинешенька весь вечер, пытаюсь звонить то Лесе, то самому Егору — первая недоступна, второй — не отвечает.
Пью виски из его бара и начинаю катать ему гневные сообщения.
Плачу и пью, снова плачу, снова пью. И ничего, совершенно ничего не могу поделать. Вдруг он в беде? На душе тревожно. Эта ненормальная могла вляпаться куда угодно и потянуть его следом. Мне даже и спросить-то больше не у кого. Безызвестность мучительна. Едва попадая по кнопкам, пишу в директе «Инстаграма» Ксюше вопрос: не знает ли она, где Озер?
«Конечно, знаю. Он дома. Что-то передать?», — и присылает фотографию, где Егор в той же одежде, что был вчера днем, курит на кухне в квартире, которую обещал ей оставить.
Интересно, Галку он тоже к Ксюше привез?
Когда я понимаю, что плакать больше нечем, при этом воды не хочется, а виски закончился, пишу парню, с которым когда-то изменила Генке по просьбе последнего же. Он отвечает незамедлительно.
«Между нами все кончено. Я так не могу. Это вынести невозможно», — отправляю Егору. Доставлено, прочитано, но снова без ответа. Целый час без ответа.
Видимо, он считает, что всегда сможет появиться и вернуть меня. И, видит Бог, так оно и есть. Практика показала, что я буду прощать его снова и снова.
Кажется, я напилась до такой степени, что едва стою на ногах. Пошатываясь, выхожу из подъезда навстречу ожидающему такси. На данный момент мне известен только один способ, как навсегда отвадить от себя этого до одури ревнивого озлобленного идеалиста. Всего лишь один способ.
Часть VI
Отрывок 5.5.
Уборка квартиры крайне благоприятно влияет на настроение, а также помогает навести порядок в голове, как бы странно это ни звучало. Перебираешь вещи на самых верхних полках шкафов, вытираешь пыль там, куда обычно руки не дотягиваются, да и просто не доходят. Натираешь до блеска кухню, плинтуса, зеркала, любовно проводишь специальными влажными салфетками по экрану телевизора и монитору ноутбука.
Играет громкая быстрая музыка, я пританцовываю, радуясь тому, что наконец-то нашла время отгенералить свою квартирку, которая кажется крошечной и тесной в любой другой ситуации, кроме как когда дело касается уборки. Несколько часов вкалываю не покладая рук, а работы меньше не становится.
Мои мысли полностью занимают бокалы из сервиза, когда раздается звонок в дверь. Никого не жду, поэтому открываю в том виде, в котором есть — спортивные шорты, майка и косынка на голове.
На пороге — Мария Петровна. Вот так сюрприз.
— Простите, я… сейчас музыку выключу. Одну секунду! — несусь к телевизору, на полпути понимая, что не пригласила ее зайти. Неужели все это время она так и стоит на лестничной площадке? Перед этой женщиной я так сильно волнуюсь, что совершаю ошибку за ошибкой.
Мне повезло, потому что Мария Петровна не из робкого десятка, и когда я, выключив звук, возвращаюсь к гостье, она уже не просто зашла в квартиру, закрыв за собой входную дверь, а разулась и замерла в дверном проеме в комнату.
— У меня тут уборка, — объясняю беспорядок, тазик с водой на столе, в котором замочен хрусталь, ведро с половой тряпкой недалеко. Развешенные по дверям сохнущие шторы…
— Вижу, это очень хорошо. Сама люблю чистоту. И этот неповторимый запах только что отдраенной квартиры, м-м-м! Помочь?
— Нет, спасибо. В смысле… неудобно как-то. Может, лучше чаю? Или кофе?
— Да ладно, мне совсем не трудно, — она поспешно снимает пальто, кардиган и, закатав рукава на блузке, подходит к гладильной доске. — Не против?
— Это немного странно.
— Мне проще разговаривать, когда руки чем-то заняты, — приветливо улыбается мне. Она включает утюг в розетку и складывает пододеяльник вдвое.
Далее тишину в квартире нарушает только звон бокалов, которые я натираю с удвоенным усердием, и шуршание утюга по постельному белью.
— Как у вас дела? — наконец спрашиваю. Прошло чуть больше недели с тех пор, как Егор пропал без вести, спасая жену.
Мария Петровна ставит утюг на доску, смотрит на меня:
— Кажется, в прошлый раз я говорила с тобой чересчур прохладно. Мне немного не по себе после того разговора. Мои давние друзья не обращают внимания на мою сдержанность, понимая, что она ничего не значит. Но ты ведь человек пока… новенький. И я решила приехать и пояснить некоторые моменты.
— Может быть, Егор не говорил, но… мы расстались.
— Нет, не говорил. Наоборот, предупредил, чтобы не вздумали как-то расстроить тебя. Вероника, он, наконец, развелся вчера, показывал бумагу. Ты не обижайся, если не написал тебе первой, на самом деле, он очень переживает из-за вашей ссоры. Просто старается на этот раз сделать все правильно. Он много о тебе рассказывает.
— Что же не пишет?
— В последние недели его Санниковы просто затерроризировали! Да еще подкосила кома товарища. Бывшего товарища, они разругались и даже возненавидели друг друга. Но все равно ведь… когда-то были не чужими людьми. Егор тяжело привязывается к людям, но уже если привязался…
«Так просто не отвязать», — добавляю мысленно. Но у меня получилось. Я обрубила канаты. Вместо этого переспрашиваю:
— Тренер впал в кому?
— Да. По мне — так всем только спокойнее стало, парня уже не спасти, а… он тянет за собой остальных. Жаль, конечно. Помню его совсем еще дитем, часто приходили к нам с Колькой на вафли и булочки после тренировок.
