Моя соседка с пятого этажа подъехала к подъезду на своей красной маленькой машине, вышла на улицу и ждет. Я уже знаю, что ждет она своего парня, который спускается несколькими минутами позже. Он целует ее в щеку, якобы незаметно ударяет по заднице. Он делает это каждый раз, и каждый раз она отпрыгивает, но не успевает увернуться. Затем он садится за руль и паркует ее машину. В это время я обычно пью чай дома, поэтому частенько наблюдаю за ними: она приезжает с работы и ждет, пока он выйдет и поможет припарковаться. Потом они вместе, обнявшись, идут в магазин или в подъезд. Люблю эту пару, мне кажется, есть в них что-то правильное, настоящее. Ловлю себя на мысли, что улыбаюсь.
Тем временем Озерский снова что-то делает на кухне.
Пытаюсь понять, Математик один или с кем-то? Егор потребовал, чтобы я терпела его, и двенадцать дней держит слово — никого из девушек не приводит. Может, конечно, развлекается на стороне, но много мне чести — терять деньги за съемную квартиру, чтобы не лишиться моей сомнительной поддержки. Сегодня он практически не писал мне, видимо, был чем-то занят.
Каждое его сообщение открываю, мысленно готовясь к фразе «Мы с Ксюшей помирились, ты была права, она замечательная!». Я бы радовалась за него, честное слово! Рыдала бы от счастья.
Егор выходит на балкон с сигаретой и стаканом, наполненным каким-то темным напитком, полагаю, алкогольным. Опять пьет — тяжело вздыхаю. Я пробовала осторожно говорить о Ксюше с подругами, попыталась выяснить, что она за человек, но ничего полезного узнать не удалось. У нее свой свадебный салон, в котором она щедро пообещала сделать нам всем скидку в тот вечер, когда они с девочками отрывались на вещах Математика, а он таскал меня на руках по всему району. В ту ночь мы много говорили о браке Егора, но у меня было четкое ощущение, что его жены не существует…
Ее и правда будто не существует здесь, в мире, где есть только два наших балкона, расположенных напротив друг друга.
Саша в Ксюше души не чает, но общаются они в лучшем случае раз в полгода — маловато, чтобы разобраться в ситуации. Расспрашивать активнее я пока не решилась, Саша и так вчера отнеслась ко мне настороженно, спросила, продолжаю ли я наблюдать за соседом. Это было неприятно.
Озерский вливает в себя виски, как воду. Сходил за вторым стаканом. Он вообще бывает трезвым? Приветливо машет мне, я тоже киваю. Обычный вечер, мы часто так «перемахиваемся» в последнее время.
Но что-то в его внешности не то. Слишком темно, чтобы разглядеть лицо, но следуя интуиции и порыву, я пишу ему первой: «Скинь селфи».
На всякий случай уточняю: «лица».
Он хохочет, прочитав мое сообщение. Ну а что? С него станется!
«Зачем это? — отвечает тут же. — Соскучилась? Приходи». — Прикольно наблюдать, как он пишет мне, стоя напротив. Вижу, что общается только со мной. Будто тянется… что ли? Мне горячо от его простого предложения, чувствую себя взволнованной. Боже, ну почему ты женился до встречи со мной?! Ну куда ты так поторопился, дурак?!
Я бы пришла. Ты стал бы моим главным секретом от мамы.
Его расслабленная поза, опустившиеся плечи, когда он, опершись на бортик, набирает мне сообщение, хитро поглядывая исподлобья, будят внутри то самое, что я пытаюсь заставить сдохнуть уже почти две недели. Я хочу заняться сексом, но не хочу другого мужчину, а этого мне нельзя. А когда нельзя, но хочется, то больше ни о чем не думается. Ну вот, мне все еще жарко, еще немного — и впору будет пойти поменять белье.
«С моего ракурса кажется, что у тебя лицо опухло», — набираю ему сообщение.
«С твоего ракурса не рассмотреть лицо. Ты меня пугаешь, Вероника».
«У тебя все хорошо?»
«Будешь смеяться».
«Неужели у тебя, наконец, появилась смешная шутка? А ну-ка удиви!)»
В свете окон не видно, но, спорю, он закатывает глаза.
«За языком следи, милочка, я не в настроении», — отвечает без смайлов и скобок. Это грубо. Кровь мгновенно устремляется от низа живота к лицу, бьет по щекам алой краской. Черт. Обидно. Зря я ему написала. Никакие мы не друзья! Разворачиваюсь и ухожу с балкона, он ничего не пишет больше. Вижу сквозь штору, что докуривает сигарету, некоторое время еще смотрит вниз, затем тоже возвращается в квартиру.
Так тебе, блин, и надо! Очень осторожно, чтобы не вызвать Сашиных подозрений, я навела кое-какие справки об Озерском. Оказывается, никакой он не филолог, а вообще сценарист на одном не слишком популярном телевизионном канале, но зарабатывает неплохо. Талантлив, но проблема в том, что раздолбай, поэтому особого прогресса не достиг, пока не женился. И вообще до свадьбы (а мы с вами знаем, что и после нее) вел довольно разгульную жизнь, несколько лет его можно было охарактеризовать единственным словом «перспективный» или, иными словами, на данный момент — никто. Из года в год ничего не менялось, но после брака с Ксюшей карьера встрепенулась и поскакала в гору. Саша заявила, что он с ней ради денег и связей Ксюшиного отца, но я бы не стала делать выводы раньше времени. Саше он не понравился сразу, из ее уст я не слышала ни одного доброго слова о своем Математике.
Никакой он не мой. Пусть катится на все четыре стороны.
Я принимаю горячий, насколько только возможно вытерпеть, душ, сушу волосы, надеваю пижаму и тут получаю от него: «Приходи ко мне».
«Почти одиннадцать, Егор. Ложись спать».
«Пожалуйста».
«Сегодня я не в настроении следить за языком».
«Пожалуйста. Можешь не следить, а вот я — буду, обещаю».
«Спокойной ночи, Егор», — а сердце предательски ускоряется. Он впервые предложил встретиться после моей ночевки в его квартире «для траха».
«Мне не помешает друг». И он присылает комичное селфи, синяк на скуле крупным планом, дурацкая широкая улыбка. Рыдать впору оттого, как сильно он меня бесит. Но вместо этого я продолжаю диалог:
«Боже…Кто тебя так?»
«Поговорил с женой».
«И она тебя избила? Вау»
«Ну же, Веро. Не бойся, ничего с тобой страшного не случится, ты уже у меня ночевала, вышла невредимой. Еще и накормленной».
Я далеко не самый грамотный человек на свете, но читая смски Егора, в которых он идеально правильно, на мой взгляд, расставляет знаки препинания, пишет частички «не-ни» и даже не забывает мягкие знаки в глаголах после шипящих — испытываю восторг.
«У меня тоже был кошмарный день. Приду, если скажешь, что у тебя есть пиво», — пишу ему. Отправляю, зажмурившись.
«Ну, этого пойла всегда навалом!»
Натягиваю джинсы, белую майку, кеды и выхожу из квартиры. Мешкаю. Захожу обратно и бросаюсь в ванную, по пути скидывая одежду. Руки дрожат. Несколькими быстрыми движениями бритвы делаю свои ноги абсолютно гладкими, тянусь в сторону кружевного белья, и обрываю себя на этом движении. Что я творю?!
Егор легкий на подъем, простой в своих желаниях, и я по-прежнему не сомневаюсь, что растаять в его руках будет огромным наслаждением, но я так не могу. Не хочу и не стану. Но не пойти тоже нельзя, я не способна отказать себе в слабости побыть еще немного рядом с ним в качестве друга.
