Волны разбиваются о дамбу впереди нас, выплескиваются на дорогу, их энергичные белые пенистые гребешки кажутся живыми. Мы останавливаемся и ждем, когда море прекратит свою яростную атаку, и я пользуюсь этой возможностью, чтобы сделать то, что хотела сделать с самого начала нашей прогулки. Я останавливаюсь и жадно смотрю на Пабло, мой взгляд задерживается на его лице, неглубоких морщинках вокруг глаз и темных кругах под ними, словно он плохо спал прошлой ночью.
– Сегодня утром в газете я видел твою фотографию, – говорит он, стоя ко мне чуть ближе, чем нужно, чтобы я смогла расслышать его сквозь шум волн и звуки, доносящиеся со стороны улицы.
Я краснею.
– Никогда бы не подумала, что ты читаешь светскую хронику.
По правде говоря, мне приятно осознавать, что он искал информацию обо мне.
Теперь его очередь краснеть.
– Я ее не читаю. По крайней мере не читал до сегодняшнего дня. – Он сглатывает, его кадык дергается. Невысказанные слова повисают в воздухе:
Пока я не встретил тебя.
– Тогда ты знаешь, кто я.
– Да.
Я смотрю на море, и мое сердце бешено колотится.
– Тогда ты должен понимать, что наша сегодняшняя встреча будет последней.
Есть разница между тем, чтобы участвовать в незначительных мятежах – например, вместе с сестрами ночью сбежать из дома, и тем, чтобы влюбиться в неподходящего мужчину и пойти против воли семьи. Сейчас я стою на краю пропасти, и я не должна забывать о том, что у меня нет права поддаться искушению. Ни при каких обстоятельствах я не должна этого делать. Иначе пострадает не только моя репутация, но и репутация моих родителей, и даже репутация Беатрис, Изабель и Марии. Кроме того, я не забываю о том, что в свои девятнадцать лет я почти ничего не умею делать, и если семья от меня отречется, то мне будет очень трудно содержать себя, особенно принимая во внимание уровень безработицы на Кубе.
– Я понимаю, – отвечает Пабло.
Мой взгляд скользит по волнорезу, по людям вокруг нас. Куба такая разная: местные жители, туристы – мы все живем в Гаване, но принадлежим таким разным мирам.
Какому миру принадлежит он?
– Расскажи мне о себе.
Чтобы мне было о чем вспомнить, когда мне придется тебя забыть.
– А что ты хотела бы узнать? – спрашивает он.
Что-нибудь. Все.
Я начинаю сама и озвучиваю то немногое, что знаю о нем.
– Ты говорил, что вырос в Ведадо. Твоя семья все еще живет там?
– Да, они живут там – мои родители и две сестры. – Его голос срывается. – Но я уже давно их не видел. Меня долго не было.
В его ответе я слышу намек на некие семейные разногласия. К сожалению, эта тема мне знакома. Когда речь заходит о семейных проблемах, в разговорах появляются паузы – рассказчику не хватает слов, чтобы передать неестественное состояние разрыва с теми, с кем связан кровными узами. А бывают такие паузы, которые можно увидеть, как пустой стул за вычурным обеденным столом, привезенным из Парижа. Я знаю все об этих паузах – разорванные отношения, брат или сестра, потерянные из-за идеологических расхождений, навсегда разрушенная семья.
Я изо всех сил стараюсь сдержать дрожь в голосе.
– А теперь ты вернулся навсегда?
Я не совсем уверена, какой ответ хочу услышать. Мне будет легче, если он собирается уехать снова – он уедет, и я его больше не увижу.
– Нет. Я приехал ненадолго. У меня есть дела в городе.
Я жду, пока он уточнит, о каких делах идет речь, и поскольку он этого не делает, я продолжаю задавать вопросы.
– Тебе нравится твоя работа? Ты практикующий юрист?
Я почерпнула много знаний из толстых книг, которые изучала под руководством учителей, но я мало знаю о практической стороне жизни. Адвокаты иногда обедают в нашем доме, однако разговор редко заходит об их работе или о других серьезных вещах.
– Да, можно сказать, что моя работа мне нравится, – отвечает он. – Мне нравится помогать людям – по крайней мере пытаться им помочь. Правосудие на Кубе… – Его голос затихает, но я достаточно осведомлена о жизни в стране и понимаю, что он хочет сказать.
О политических проблемах Кубы я узнала преимущественно благодаря гневным крикам и взаимным обвинениям, которые периодически доносились из кабинета моего отца.
Как вы можете оправдывать наш образ жизни? Люди голодают, страдают. Вы построили свое состояние на чужих костях. И не только вы – это касается нас всех.
Впереди группа мальчишек ныряет за монетками, брошенными американскими туристами, их тела покачиваются на волнах, прежде чем исчезнуть под поверхностью воды, в которой, возможно, их поджидают акулы. Дети рискуют жизнью ради нескольких монет.
– Сейчас трудные времена, – говорит Пабло, его взгляд, так же как и мой, устремлен на мальчиков. – Многие из моих друзей несколько лет назад окончили университет и все еще не могут найти работу. Они расстроены, они злятся и сражаются за свое будущее. – Он отворачивается от мальчиков и смотрит на меня. – Я решил на время оставить юридическую практику и сосредоточиться на других вещах.
«Другие вещи» зловеще повисают между нами. Ветры перемен – исходящие от бывших студентов Гаванского университета, которые остались без возможности продолжать учебу, когда Батиста, испугавшись их подрывной деятельности, закрыл университет, – уже однажды ворвались в мою жизнь. Я сделаю себе лишь одну поблажку и проведу с ним только один вечер. Мне не нужно знать все его секреты; я могу притвориться, будто верю в то, что он обычный адвокат.
– Расскажи теперь ты о себе, – говорит Пабло.
– Что рассказать?
– Ты мне тогда так и не ответила. На что похожа жизнь по ту сторону ворот?
Я тихо смеюсь и с облегчением ощущаю, что разговор возвращается к более привычным для меня темам.
– Наша жизнь не настолько завораживающая, как может показаться.
Пабло на мгновение замолкает, его пристальный взгляд становится гораздо более напряженным, чем того требует послеобеденная прогулка по набережной Малекон. Когда он говорит о политике, когда смотрит на меня, я чувствую, как напряжено его тело. Именно эта сила притягивает меня к нему; для меня в новинку быть рядом с мужчиной, которого больше заботит содержание беседы, нежели ее форма. Пабло очень напоминает мне моего брата – у Алехандро такой же уверенный взгляд и такая же уверенность в каждом сказанном слове.
Пабло усмехается.
– Чем же ты занимаешься в свободное время, когда не занята прогулкой по Гаване и разбиванием сердец?
– Я провожу время с моими сестрами – у меня их три.
А еще у меня есть брат, но его имя никто больше не произносит.
– Я читаю, хожу по магазинам. Мы любим кататься на лошадях, ходить на пляж.