Следующие дни Денис много спит, восстанавливается. Мы общаемся всего ничего, в промежутках между снами, но мне хватает и этого. Нас перевели в отдельную палату, теперь у меня есть отдельная кровать, я могу поспать. Но я продолжаю проводить ночи на стуле рядом с Денисом, держать его за руку, слушать мирное дыхание.
— Вы себя угробите, — ворчит врач, и я вздрагиваю.
Снова задремала на стуле, спина затекла, шея болит.
— Зачем вы её разбудили? — недовольно спрашивает любимый.
Я поворачиваюсь к нему и целую в руку.
— Боже, рядом стоит кровать, пускай она по-человечески поспит. Сходит в душ, он у вас отдельный. Поест, медсестры пробовали её покормить, но она, как мумия, сидит возле вас. Скажите хоть вы ей! — грозно говорит врач.
— Родная, — начинает Денис.
— Потом, — отвечаю я.
— Сейчас! Сходи в душ.
— Потом, я хочу побыть с тобой, пока ты не спишь!
— Катя, быстро в душ! — рычит Денис.
— Но
— Я прошу тебя, — устало говорит Денис, прикрывая глаза.
Мне становится стыдно, из-за меня он нервничает.
— Хорошо, я схожу.
Недовольно кошусь на врача и ухожу в душ. Быстро моюсь, мне важно побыть с Денисом хоть немного, посмотреть в его глаза, как можно дольше, увидеть его улыбку. Выключив воду, одеваюсь и поспешно выхожу. Врача в палате уже нет, я улыбаюсь и подхожу к Денису. Он выглядит мрачным, шокированным.
Сердце сжимается.
— Денис, что случилось? — спрашиваю я.
— Уйди.
— Что?
— Уйди, — шепчет Денис, отводя от меня свои глаза.
— Родной
— Уйди! — кричит Денис.
Я в растерянности. Что случилось? Выбегаю из палаты и направляюсь на поиски врача. Нахожу его, выходящим из палаты другого пациента.
— Что вы ему сказали? — требовательно спрашиваю я.
— Екатерина
— Что вы ему сказали? — повторяю свой вопрос.
— Он просил меня ничего вам не говорить, — замялся врач.
— Скажите, — практически умоляю я.
Врач смотрит на меня с какой-то жалостью.
— Денис не сможет ходить.
— Что?
— Мы не смогли ничего сделать, он не чувствует своих ног, понимаете…
— Совсем? — переспрашиваю я.
— Я не могу сказать. Ему нужно обследоваться, затем необходимо долгое лечение.
— У нас есть шанс? — спрашиваю я.
Да, у нас! Потому что по-другому не будет. Я не брошу его. Я не смогу без него.
— Есть, но он мизерный, — опускает глаза.
— Спасибо.
Поворачиваюсь и возвращаюсь в палату. Денис смотрит в потолок, его взгляд пустой, руки сжаты в кулаки.
— Любимый — начинаю я.
— Я просил тебя уйти.
— Я не уйду!
— Убирайся! — кричит Денис. — Я не люблю тебя. Я тебе врал, понимаешь? Мне хотелось проучить тебя из-за того, что ты оставила деньги в ту ночь.
Он словно ледышка, его слова ранят, но я смотрю только в его глаза. В них плескается боль.
— Любимый, мы справимся, — делаю шаг к нему.
— Уходи, — качает головой Денис.
— Нет.
— Уйди. Умоляю, — Денис закрывает глаза, но я успеваю увидеть, как они заблестели от непролитых слез.
— Родной.
— Катя.
— Я не уйду!
— Я не то, что ты заслуживаешь, — отворачивается, закрывается от меня.
— Ты не прав.
— Прав. Ты заслуживаешь, чтобы тебя носили на руках, а не ты возила в коляске.
— Денис посмотри на меня, — прошу я, подойдя к кровати.
— Уйди.
— Любимый, посмотри.
Денис поворачивается ко мне, он плачет. Ему больно и страшно, но он продолжает думать обо мне, о моем счастье.
— Я люблю тебя. Я умру без тебя. Для меня главное, что ты жив, с остальным мы справимся. Лучшие больницы, врачи. Мы будем бороться. Вместе.
— Если я останусь в коляске — начинает Денис.
— И что? Ты думаешь, я перестану тебя из-за этого любить?
— Я инвалид, как ты не понимаешь!
— Брюнетик, ты такой дурак!
— Катя.
Я наклоняюсь к нему, ласково вытираю его слезы, провожу по щеке подушечками пальцев.
— Мы справимся, — улыбаюсь и нежно целую его в уголок губ. — Ты моя жизнь, не прогоняй меня. Прошу.
— Заразочка, ты очень настырная, — через силу улыбается Денис.
— А то, мне об этом в последние дни только и говорят. Поэтому смирись! Я буду рядом всегда. Ты от меня не отвяжешься, брюнетик.
Сегодня первый день, как нас выписали из больницы, и мы находимся не дома вместе с Ириной Викторовной, а на кладбище. Мало нам было цирка, который происходил каждый раз, когда к нам в палату приходили партнёры, сотрудники, друзья старшего Велинского, выражали соболезнования.
Смешно! Вся ситуация настолько абсурдна, что никак не укладывалась у меня в голове. Зачем они приходят? Смотрят на моего любимого с жалостью, с высокомерием. Твари!
Я не стеснялась в выражениях и выгоняла каждого, кто начинал вести себя неадекватно или задевать своими словами моего мужчину. Сволочи, пытались прогнуть Дениса, пока он слаб, но обломали все свои зубы.
Может, я и не интересовалась своими конкурентами, но знала, как с ними надо общаться, чтобы они ощутили силу. А рекламный рынок, по крайней мере, большой его кусок, принадлежит мне. Я после первого же посетителя вернула всех своих сотрудников из отпуска и заставила работать, управляла дистанционно, но благодаря этому смогла скупить половину мелких рекламных компаний. Я делала это не из-за жадности, а для безопасности Дениса. Я делаю все для него, даже сейчас нахожусь рядом с ним, здесь.
Моей ноги бы здесь не было, если бы не любимый. Сжимаю до боли в руках ручки коляски, стараясь сохранить нейтральное выражение лица. Этот сукин сын недостоин, чтобы мы здесь были. Правильно Ирина Викторовна сказала, чтоб он в гробу перевернулся.
Она осталась у меня в квартире, пыталась отговорить Дениса ехать, но он был упрям, как баран. Хотя я знаю, как брюнетик остро отреагировал на произошедшее. Помню, когда к нам в палату зашёл следователь, я надеялась, что он сможет разъяснить что-нибудь об аварии, и он разъяснил. Да так, что у меня пропал дар речи.
Отец Дениса покончил с собой, оставив чистосердечное признание в убийстве Аллы и покушение на убийство собственного сына. Денис не разговаривал целый день.
