Прошла железные ворота кладбища, без труда нашла могилу матери, ухоженную, со свежепокрашенной оградкой. Не зря плачу соседке за уход могилы и дома. Сажусь на лавочку, угощаю маму конфетами и сижу молчу. Столько всего произошло, столько хочется рассказать, но вырывается лишь один вопрос.
— Почему?
— Она хотела для тебя добра, — ответил отец, положив на мои плечи тёплую куртку.
— Как?
— Я спал в машине возле вашего дома и увидел, как ты вышла. Решил проводить.
— Почему не зашли?
— Не хотел мешать молодым, — грустно улыбнулся.
— Что будет дальше?
— Сегодня съездим на сделку, продадим по самой высокой цене компанию.
— Я не про это, — перебиваю.
— А про что?
— Про нас.
— Я могу исчезнуть и
— НЕТ! — вырывается, прежде чем я успеваю подумать.
— Нет? — удивлённый взгляд.
— Я хочу узнать вас Тебя, своего отца, — как сложно подбирать слова, чтобы передать всю бурю чувств внутри.
— Я убийца, — опускает свой взгляд.
— И что? Честно, мне наплевать. Я потеряла мать и не хочу потерять отца из-за того, что он выбрал не тот путь по жизни. Хотя не мне это судить.
Встаю со скамейки, по щекам бегут слезы, отец тоже плачет. Плачет так, как могут только мужчины, изо всех сил себя сдерживая. Подхожу к нему и обнимаю, крепко.
— Доченька, — сколько эмоций в одном слове.
Мне не нужны оправдания, почему его не было в жизни, почему он не появился раньше. Я уже достаточно взрослая, чтобы не держать на него зла. Мне хочется только одного: чтобы он был рядом, чтобы у меня был отец.
— Папа, — отвечаю я, робко улыбнувшись.
Глаза отца засияли, он снова прижал меня к себе. Не знаю, у всех ли так, но у меня сейчас ощущение, что я нахожусь в объятьях мужчины, который никогда не даст меня в обиду, никому.
— Поехали домой, ты вся продрогла, — говорит отец, вытирая мои слезы.
Он, как Денис, переживает. Это отдаётся теплотой в глубине души.
Медленно идём к машине, не размыкая объятий. Мне так страшно, кажется, что я его отпущу, и он исчезнет.
Садимся в машину, мой мобильник оживает.
— Где ты? — столько беспокойства в голосе любимого.
— Я с папой, скоро будем дома, — улыбнувшись отцу, отвечаю я.
— Ага, чайник ставить? — успокоившись, спросил.
— Если не трудно.
— Ещё подогрею что-нибудь поесть. И в следующий раз буди, а то я так поседею раньше времени, — ворчит любимый и отключается.
Денис своим звонком мне кое-что напомнил.
— Это же ты был тогда в больнице? — спрашиваю, и отец напрягается.
— Да, — холодно и кратко.
— Это ты? — язык не поворачивается задать вопрос полностью.
На мгновение отец прикрывает глаза.
— Да.
— Ты знал, кто он для меня?
— Нет, я бы никогда — начал отец.
— Достаточно. Думаю, мы больше не будем к этому возвращаться. Если бы ты знал, не смогла принять.
— Но всё же я виноват, — говорит отец, останавливаясь возле дома мамы.
— Пошли в дом, Денис чайник поставил, поесть подогрел, — улыбаюсь.
— У тебя слишком доброе сердце, — качает головой.
— Возможно, — пожимаю плечами. — Пошли, а то все остынет.
Выхожу из машины и направляюсь в дом, слышу, как отец идёт следом за мной. Улыбаюсь.
Всё будет хорошо, я уверена. Мы его простили, теперь главное, чтобы он себя простил.
Продажа компании
В душную переговорную мы заходим втроём: я, отец и Денис. В помещении находятся два мужчины в сопровождении охраны.
— Никвинов успел сменить охрану, — усмехнулся отец, и один из мужчин дёрнулся.
— Так слухи не врут, и у «Тени» есть дочь, — протянул второй, уставившись на меня серыми глазами.
— Даже не думай об этом, Литвинов, — сказал отец, и все услышали, как он снял пистолет с предохранителя.
Держать лицо кирпичом, как просили мужчины, удавалось с трудом. Чувствую себя последней трусихой, хочется быстрее разобраться со всем и уехать туда, где все так спокойно и хорошо.
— Не горячись, «Тень», никто твою девочку не трогает, пока.
— Как бы потом не пришлось пожалеть за своё «пока», — усмехнулся отец.
Его вообще сложно сейчас было узнать: жестокий взгляд, прямая линия губ, иногда изгибающая при усмешке, а если улыбался, то улыбкой это можно назвать с трудом.
Если мама увидела его вот такого, то понятно, почему она дала дёру. Я сейчас тоже готова сбежать. Денис под столом сжал мою руку в знак поддержки.
Спасибо, родной, конечно, но это сейчас не помогает совсем.
— Угрожаешь? — усмехнулся Литвинов.
Литвинов, маленький толстый мужичок с серыми глазами и вторым подбородком, вроде не вызывает страха. Но что-то неуловимое — как он смотрит, как говорит — создаёт возле него нотку опасности.
Никвинов, наоборот, слишком худой, обвешан кольцами и браслетами. Эдакий утончённый аристократ. Сидит, дрожит, как последний трус. Это вызывает презрение и неуважение.
— Предупреждаю. Начнём торги.
— Какие торги? Твоя дочь обещала мне компанию, документы готовы, осталось сделать подпись и компания моя, а деньги за неё ваши, — отвечает Литвинов и смотрит в упор на меня.
Вот когда на его месте представляешь большого хрюкающего борова, не так страшно.
— Правила поменялись, — улыбается отец.
— Кто ты такой, чтобы менять правила? Ты не владелец компании и даже не сын бывшего владельца, — теперь очередь Дениса ловить презрительный взгляд, на что мой брюнетик только усмехнулся.
— Литвинов, моя дочь сделает всё так, как я скажу, поэтому тебе стоит изменить тон и посчитать свои денежные запасы, потому что сегодня мы будем очень жадными, — сказал отец и посмотрел на меня. — Правда, дочь?
— Конечно, папочка, — милая улыбка, всё как репетировали, глазками хлоп — хлоп.
— Сука ты, «Тень», — морщится Литвинов. — Сколько хочешь?
На меня больше не смотрели, это хорошо. Денис тоже немного расслабился, он сегодня уже раз пятнадцать попросил прощения за то, что отдал мне компанию отца.
— А сколько ты можешь предложить? — прищурил глаза отец и посмотрел на бледного Никвинова. — Ты тоже не теряйся, я открыт к предложениям.
Трясущиеся руки Никвинова протянули отцу маленькую бумажку с цифрами, отец взглянул и отодвинул.
