Оказывается, он и Сашу ко мне пристроил, потому что считает, что она может отбиться от рук. Подозревает, что она на свидание может сбежать. Да только припоздал он со своими подозрениями.
— Ром, присмотри за ней, — говорит Мот. — Хочу, чтобы Шура всегда была на виду. Я переживаю за нее.
— Мы поэтому ее с собой берем? Мот, а ты не думал, что у нее вполне может быть уже личная жизнь?
— Вот отучится, обустроится, тогда пусть и личная появляется, — напрягается друг. — Если заметишь что-то подозрительное — дай знать. Ира говорит, Шурочка на днях расстроенная домой пришла.
Я стараюсь не выдавать себя, но зубы сжимаю.
— Думаешь, парень у нее? — осторожно интересуюсь, чувствуя себя хреновым другом.
— Я думаю, если так, двустволке недолго осталось пылиться, — отрезает Мот, и хрен поймёшь, шутит он, или мне пиздец.
— Ты не слишком ли на девчонку напираешь? Может, ей уже пора познать противоположный пол? Все-таки восемнадцать лет.
Нет, серьезно, мне даже кажется глаза Мота наливаются красным в этот момент.
— Она ещё ребенок, — как гром среди ясного неба звучат слова. Словно я что-то ужасное осмелился вслух произнести.
Понятно. Тут бесполезно.
Объяснять Моту, что его дочь совсем не малышка, я, конечно, не буду. Но, кажется, друг подкинул мне новых проблем своей просьбой. Я уже присмотрел за Сашей. Очень близко, твою мать.
К Кирсанову подходит Мот, делает знак рукой, и я выдыхаю. Вечер подходит к концу, и эта пытка скоро прекратится.
Мы перемещаемся в просторный кабинет, Кирсанов говорит вкрадчиво, Мот кивает. Я включаюсь в беседу, задаю несколько вопросов. Разговор, в общем-то ни о чем. Крисанов прямо не спрашивает, а я не делаю никаких намеков. Скоро встречусь с неуловимым Черновым, а там видно будет. Поэтому “деловой” разговор быстро сходит на нет.
Вскоре Костровы усаживаются в такси, Саша меня вниманием обделяет, бросает, глядя на Инну, пожелание доброй ночи, Шамова виснет у меня на локте. Когда мы остаёмся одни, заглядывает в глаза, и наткнувшись на хмурый взгляд, руку убирает.
— Сегодня ты не в духе, — замечает она.
Я молча еду в сторону ее дома, не ради того, конечно, чтобы скоротать с ней ночь, просто хочу избавиться от этой женщины. В голове бродят совсем никуда не годные мысли и образы вроде тех, где Саша задирает юбку, и нижнего белья не обнаруживается, а навязчивый голос Мота с просьбой присмотреть за его дочерью становится все тише и тише.
Торможу возле дома Инны слишком резко. Шамова, отстегнувшись, смотрит и неуверенно спрашивает:
— Зайдешь?
— Не сегодня, извини.
Кивнув, Инна собирается вылезать, но вдруг, развернувшись, кладёт руку мне на член.
— Хочешь, я тебя ублажу?
И даже начинает наклоняться, но я ее останавливаю.
— Давай поговорим, — отвечаю все же.
Она выслушивает меня с завидным хладнокровием, заверяет, что и в мыслях о серьёзном не думала.
— Просто поддерживаю образ, — пожимает плечами. — Раз уж нас представили как пару Кирсановым.
Ага, Кирсановым, и маме, и… Саше. Но об этом Инне знать необязательно.
— Раз уж секс отменяется, — усмехается она, — я домой.
Чмокнув в щеку, уходит походкой от бедра, я слежу за ней задумчивым взглядом.
На следующий день прямо с утра отправляю Сашу по делам. Я специально пришел пораньше и продумал этот вопрос. Сегодня она весь день в разъездах. На пару часов лишь заедет в офис, но тогда отъеду я.
Считаю это лучшим, что могу сделать для Мота. Присматривать за Сашей мне проще на расстоянии.
А ещё сегодня придут анализы матери, и я надеюсь, в понедельник ей сделают операцию. Набираю ее номер, и мне не нравится голос.
— Мам, все в порядке? — спрашиваю, она неправдоподобно говорит, что да.
— Анализы все же сдала? — я уже готов к тому, что мать в слепом фатализме решила пустить своё здоровье на самотек, но все оказывается куда проще. Ей тупо страшно ложиться на операцию.
— Я заеду вечером, — отвечаю на это, потому что больше ничем сейчас помочь не могу. Вечером, правда, отчим вернётся с работы и сам ее успокоит, но мое обещание действует благотворно, и я не слышу уже истерических ноток.
С Сашей мы пересекаемся ближе к концу рабочего дня, когда она возвращается с документами из налоговой. В тот момент, когда девушка заходит в кабинет, Инна сидит на моем столе, помахивая ногами, а я пишу письмо в ноутбуке.
Саша стопорится, но потом проходит и грохает документы на стол так, что они разлетаются.
Мы с Инной смотрим на неё, но девчонке не приходит на ум как-то поправить ситуацию.
— Ещё поручения будут? — спрашивает, буравя меня взглядом.
— Нет, — отвечаю, стараясь не замечать ее поведения, точнее, делать вид, что не замечаю. — Можешь ехать домой.
Кивая, Саша уходит, даже не попрощавшись.
— Чем ты ее допёк? — насмешливо спрашивает Инна, снова поворачиваясь ко мне.
— Может, у неё критические дни, — бросаю хмуро, возвращаясь к письму. — Проверь документы.
Инна, наконец, покидает мой стол и погружается в работу. Разделившись с письмами, я решаю тоже отправиться прочь. Инна предсказуемо предлагает подвезти.
— Я сегодня еду к матери, — говорю, морщась, но ей, кажется, все равно, куда меня везти, хоть на край света.
Её привязчивость начинает меня раздражать, кружит, словно муха надоедливая… Хотя и утверждает, что никаких видов не имеет.
В итоге я соглашаюсь, чтобы не идти за машиной, и через полчаса мы тормозим во дворе. Инна усмехается.
— На первом курсе ты меня сюда приводил, — кивает на дом. А я мысленно матерюсь. Ну ещё блядской ностальгии не хватало. Взрослая ведь баба.
— Спасибо, что подвезла, — кидаю, вылезая.
Хлопаю дверцей и иду к подъезду, не оборачиваясь. Отчима ещё нет, но от этого не легче, потому что мать умудряется разглядеть в окно, что меня подвозила женщина, и засыпает вопросами.
