— Кирсанов не объявлялся больше? — спрашиваю хмуро.
— Нет. Да и с чего? Чернов же его уволил после того случая.
Я киваю, снова погружаясь в документы и заодно в мысли.
Тогда, как ни странно, именно Саша помогла расставить все точки над и. Оказывается, увидела в телефоне Инны звонок Кирсанову и рассказала отцу. Плюс моя беседа с пьяной Шамовой — и все встало на свои места.
Сдала данные, конечно, она, а мы с Матвеем и впрямь были хороши: думали друг на друга. Кирсанов же и не планировал нам помогать, потому что активно сотрудничал с тем самым "КонсалтСтроем".
О делах “правой руки” Чернову я поведал, и тот избавился от своего компаньона.
— А помнишь их лица, когда объявляли победителя? — хмыкает Матвей, возвращая в реальность. — Кирсанов же Инне после угрожал, она ко мне прибежала, прощения просила. Кажется, Шамова к матери уехала, в пригород. — Костров махает рукой, сам себя перебивая. — Черт с ней, Борцов. Я рад, что мы с тобой всё выяснили. Может, коньяк? — спохватывается вдруг он, но я качаю головой.
Ещё минут пятнадцать обсуждаем дела, и я собираюсь на выход жутко недовольным. Не из-за работы, из-за того, что Саша так до сих пор и не вернулась. Ира упомянула, что она гуляет с подругой. Ну что ж, значит, так тому и быть.
Выхожу, когда опустевшие улицы утопают во тьме, горит лишь одинокий фонарь у подъезда, и на этом всё. Да уж, двадцать первый век, но, кажется, у этого района до сих пор с электричеством напряженные отношения.
Уже иду к машине, когда замечаю женскую фигуру, выворачивающую из-за угла. Свет фонаря не достает до края дома, но я замираю, предчувствуя, что это именно она.
Просто стою, слушая стук каблуков, оглушающих пустынную улицу эхом, и наблюдаю, как девушка приближается. В каждой руке по небольшому пакету, на шею намотан огромный шарф и даже в этой бесформенной куртке видно, насколько она хрупкая, женственная, грациозная.
Порыв ветра закидывает ей на лицо несколько прядей, она делает ещё шаг, пытаясь волосы с лица откинуть, поднимает глаза и замирает. Пакеты тут же падают из рук. Мы вонзаемся взглядами друг в друга, а через мгновение Сашка уже бежит навстречу, запрыгивает, обхватывая ногами, а холодными руками крепко обнимает за шею.
Я кружу её, прижимая к себе, зарываюсь носом в волосы. От её аромата крышу уносит нахрен, она смеется и тоже вжимается в меня. Утыкается в шею, а потом мы останавливаемся.
— Почему не позвонил? Ты же только завтра собирался? — ловлю ее удивленный взгляд, когда аккуратно опускаю на ноги.
— Не терпелось тебя поскорее увидеть, — целую её в нос, она забавно морщится от моей щетины. — Сдаешь сессию и со следующего полугодия переводишься в московский институт, я договорился.
— Рома, — легонько бьет меня в грудь Саша. — Родители и так не в восторге, что я перевелась на заочное и здесь практически не бываю.
— У них было достаточно времени для тотального контроля.
— Эстафету перенял?
— У меня другая система, да и наказания интереснее.
Сашка закусывает губу, улыбаясь.
— А еще офисный стол грустит без моей помощницы, — перехожу на шепот, вспоминая те сцены, от которых не только стены моего московского офиса, но и мою собственную крышу просто сносит.
— Борцов… — Сашка осекается и становится серьезной, замечая, что улыбку я с лица уже убрал.
— Я скучал по тебе, — говорю, разглядывая глубину ее голубых омутов. Утонуть и не выныривать. — Сашка…
Убираю прядь с её лица, провожу большим пальцем по губам, взяв лицо в ладони, возвращаюсь мыслям в лето.
Там, на лестнице, в полной темноте, я вдруг подумал, что если отпущу, то больше никогда Сашку не увижу. Она ведь ещё даже не принадлежит мне, а я уже не представляю, как её можно потерять. Не могу ее оставить, просто не могу, и всё.
И когда она вырывается и бежит вверх по лестнице, не раздумываю ни секунды. Вхожу в квартиру вслед за ней. Говорю, что Сашу забираю и что им придется это пережить. Да, черт возьми, у меня есть чувства к дочери друга.
Я люблю ее.
Как я так вляпался, понятия имею, но осознание настолько ясное, что я потираю лицо руками и опираюсь спиной на дверь, растягивая губы в улыбке. Наверно, выгляжу безумцем, но мне плевать. Важна лишь реакция Саши.
Мот что-то говорит, Ира молчит, а мы смотрим друг на друга, и я слышу только ее “люблю”, произнесенное в ответ одними губами.
Возвращаясь из воспоминаний, поднимаю взгляд на окна Костровых, там две фигуры, припавшие к окну. Машу им рукой и тяну Сашку в машину, на ходу поднимая ее пакеты.
— Куда ты меня везёшь? — спрашивает она, когда мы уже мчимся по вечернему городу.
— Как куда? — поднимаю брови и ухмыляюсь. — Любить тебя!
— Борцов!
— Что?
Она смеётся, а я бью по тормозам прямо посреди дороги и съезжаю на обочину. Наклоняюсь к девушке и, понижая тон, произношу:
— Я люблю тебя, Саша Кострова. И буду делать это с тобой во всех смыслах, поняла?
Она смущается, кивая, и вмиг оказывается на моих коленях. Рвано выдыхает прямо в губы и шепчет:
— А я тебя, Борцов. Прямо здесь. И сейчас.
Мой дьяволенок.
Разве мог я подумать, что эта маленькая девочка сотворит со мной что-то подобное? Что впервые проиграю женщине, но не пожалею. Въезжая после двадцатилетнего отсутствия в тогда ещё ненавистный город, я и понятия не имел, что моя жизнь так круто изменится, а в правилах поменяется одна из моих, казалось бы, постоянных "с". Спорт, сон и…
Нет, секс у нас тоже отменный, но теперь третья составляющая гордо носит имя "Саша".
В честь дочери лучшего друга и моей любимой женщины.
Конец
