Этим воспользовалась подошедшая к ней Фредерика и плечом толкнула девушку.
Электрошокера под рукой не оказалось, поэтому Ариэль действовала с помощью подручных средств и со словами: «ой, какая досада» просто подставила подножку Пантее.
Та с визгом рухнула лицом прямо на мокрую землю.
Брызги грязи от ее падения разлетелись в стороны.
Часть попала на подол Ив.
Девушка охнула и наклонилась, чтобы почистить платье, задев при этом ошарашенного Ланса.
Ланс отпрянул и навалился на впереди стоявшее дерево.
Дерево зашаталось, послышались странные скрипы и возня.
А дальше с него с шумом на землю плюхнулся Леопольд Жо Пэль, в руках которого была дорогая фотокамера с огромной вспышкой.
Фотоаппарат при падении разбился и разлетелся на куски.
Вспышка последний раз пыхнула ослепляющим золотом.
Это привлекло внимание пролетающей мимо стаи грифов.
Одна самка разглядела на поляне Жо Пэля, лежавшего на земле и, слово жучок, болтающего руками и ногами в воздухе, и приняла его за собственное яйцо, выпавшее из гнезда. Подлетела к Леопольду и, пока никто не успел ничего сообразить, схватила орущего журналиста и понесла его прямиком в свое жилище, расположенное на самом пике высокой скалы, высиживать «еще не вылупившегося из яйца птенца».
Все, кроме Пантеи Воун, что все еще лежала пластом на земле и бранилась, как портовый грузчик, проводили птицу ошалелыми взглядами.
Зак хмыкнул и хитро глянул на Тэсс.
– Это белоголовый гриф из семейства ястребиных. Редкий вид. Проживает в основном в северных широтах. Выделяется преимущественно тёмным оперением и неоперённой головой, – закончил Ланс Эджкоб немую сцену.
Глава 8
Ариэль с упоением слушала, как восторженно Колим Артингтон читает лекцию о патологоанатомическом исследовании. А она и представить себе не могла, насколько увлекательным может быть разделывание трупов. Оказывается, по трупным пятнам можно выяснить, какими заболеваниями страдал умерший. А еще порой в теле покойника скапливается определенное количество газов, и при его резком выходе наружу происходит такой звук, что, кажется, будто мертвец кричит. А если мертвый перед кончиной что-то скушал, то содержимое его обеда предстает в своей полной переработанной красе перед медицинскими экспертами.
Ну, разве не прелесть? Хорошо, что сама Ариэль не стала ничего есть перед лекцией.
Колим был бесподобен. На его лекциях был аншлаг – так увлекательно он рассказывал о своей работе. Колим напоминал ей кукловода, легко манипулирующего марионетками, сидящими в зале. Ему глядели в рот, его речами упивались, ему верили. Как же Ариэль была за него горда. Она аплодировала стоя, громче всех, чтобы он видел, что в зале у него имеется самый преданный поклонник, даже пару раз свистнула. Колим тогда зарделся и, пряча довольную улыбку, смущенно опустил глаза.
Он вообще все время смущался, когда девушка уделяла ему особое внимание. Причем так умилительно, что Ариэль не могла сдержать очарованной улыбки. Один раз во время прогулки в парке она как бы невзначай провела рукой по его длинной челке, убирая ее со лба. Так Колим покраснел так, словно обгорел на солнце.
А еще он о ней заботился. Заботился! Никто никогда не пекся о ее судьбе, даже своей семье она была не нужна. А Колим так сразу и сказал на первом свидании (то есть, на деловой встрече): «Госпожа Бридженд, почему вы надели столь легкое платье? Сегодня обещали дождь, вы можете простудиться». А потом снял с плеч свой сюртук и укрыл им Ариэль. Представляете? Это было так… куртуазно. А ведь она специально надела такой откровенный наряд, чтобы, как обычно, продемонстрировать свои идеальные формы. Но Колим смотрел в другую сторону.
И он умел слушать. Девушка до этого и знать не знала, что рядом с ней кому-то будет занимательно. А Колим задавал вопросы и, слушая, никогда не перебивал. Он испытывал к ней неподдельный интерес и не стеснялся его демонстрировать. А Ариэль впервые в жизни не хотела изображать из себя очаровательную глупышку. Наоборот, видя, как мужчина интересуется ее мнением, девушка пыталась выглядеть очень эрудированной. Она даже целый день потратила в библиотеке, старательно изучая сложные медицинские тома, чтобы вечером блеснуть знаниями перед спутником.
Они вели долгие, прямодушные, емкие беседы обо всем на свете. Делились жизненным опытом. И Ариэль весьма гордилась, что такому умному мужчине не скучно в ее компании.
Иногда, конечно, девушка проделывала свои любимые фортели, полагая, что сила женщины в ее слабости. Но и тут Колим держался достойно, проходя все ее немыслимые тесты. Например, однажды во время прогулки она сделала вид, что подвернула ногу и больше не может сделать и шагу. Так мужчина поднял ее на руки и нес до самого отеля. А когда предовольная Ариэль, прижавшись к его крепкой груди и улыбаясь, как кошечка, съевшая канарейку, полюбопытствовала, не тяжело ли ему, Колим спокойно ответил:
– О, не беспокойтесь, госпожа Бридженд. Во время практики в медицинском колледже нам, молодым студентам, чуть ли не каждый день приходилось переносить трупы с места на место. Поэтому мне не привыкать таскать тяжелые туши.
Ну, разве он не милашка?
А когда она в парке с визгом бросилась из кустов на дорогу и сообщила, что ее укусил паук, Колим тогда нахмурился и попросил описать, как выглядело насекомое. Ариэль не придумала ничего лучше, чем создать образ страшного чудовища с множеством лап, острыми клыками и горящими глазами. Мужчина успокоил ее, объяснив, что таких пауков не существует в природе, и что ей это почудилось из-за сильной впечатлительности. Но девушка стала настаивать, указав на крохотную ссадину на запястье, что сама себе поставила. Колим вздохнул и как-то сконфуженно предложил высосать яд. Вспыхнув, Ариэль протянула ему руку. Помнится, когда его рот коснулся ее нежной кожи, мурашки на ее теле добрались до самых кончиков пальцев.
Стоит ли говорить, что в тот вечер девушка вернулась в отель, витая в розовых облачках.
– Не реви, Тэсс. Ты же женщина, а женщины не плачут. Это мужики настоящие нюни, все время ноют и наматывают сопли на кулак, – скрестив руки на груди, Фредерика склонилась над кроватью подруги.
– Не переживай так, Тэсс, – Ив жалостливо погладила соседку по предплечью. – Ничего страшного не произошло. Это лишь единичный случай. Нас здесь никто не знает. Ни один мужчина больше не примет тебя за… за…
– За проститутку, – закончила за нее Тэсс и шмыгнула носом.
Она с трудом подняла от подушки опухшее от слез лицо и посмотрела на подруг красными глазами.
– За обнищалую престарелую уродиху, готовую стать любовницей любого, кто предложит хорошее содержание. Именно такое мнение сложилось обо мне у Закери Ламонта после слухов, пущенных Жопелем, – упавшим голосом произнесла она, готовая снова разрыдаться.
