Моя победа была встречена гробовым молчанием. Все насторожено взирали на Двидге, понимая, что непомерная гордость не позволит ему признать мою победу. Но вопреки всему тот миролюбиво сообщил:
– Что ж, девять баллов, студиоза Дорвиндаль. За сообразительность и удачливость, – выкрутился Сабабур из сложившейся ситуации.
Я уже было хотела что-то сказать, но, вовремя заметив предостерегающие взгляды остальных магов, промолчала, так как поняла, что лучше просто остаться в живых. Что-то мне подсказывало, что этот Двидге не просто маг-преподаватель. И это что-то было чувством самосохранения, не верить которому просто самоубийственно.
Прежде чем закончилась лекция, мы еще некоторое время послушали объяснения Сабабура о том, как правильно разделять преобразуемые предметы на одушевленные и неодушевленные. И о том, что для каждого подвида существует свое связывающее или управляющее заклинание рекомендуемой ступени, ибо ошибка чревата временной потерей разума как минимум, как максимум – полным безумием.
По окончании занятия меня в очередной раз догнала парочка моих бесполезных телохранителей. Первым тараторить начал Устген, чего я от него явно не ожидала.
– Ну ты даешь! Жить надоело? – Он схватил меня под локоть и уволок прочь с тренировочной площадки куда-то вниз по лестнице. Вирфольц шел перед нами, попутно распихивая однокурсников. Потом, блондинчик втолкнув в первую открывшуюся дверь в очередном лестничном пролете, провел по маленькой темной комнате со скудной обстановкой – одной тумбой и парой стульев у окна, усадил на ближайшее, а сам встал на колени, приобняв, уткнулся лбом в мое плечо.
– Э-э-э… – Я, в очередной раз попав в водоворот событий, не могла вымолвить ни слова, только недоуменно взирала, ожидая развития событий.
Вошедший серьгастый телохранитель номер раз закрыл за собой дверь и решил пояснить недоумевающей мне, что же здесь происходит, в конце-то концов:
– Знаешь, наши старшие выжившие собратья-маги этого преподавателя называют не иначе как псих, не улавливаешь почему?
– Если честно, то не особо.
– Ну ты даешь. Да он убить тебя хотел! – возмутился Вирфольц и, набрав воздуха в рот, собрался было что-то сказать, но Устген его перебил:
– Он выставил магический полог, чтобы тебе никто из наших не помог, а сам гонял тебя по площадке, прижимая к краю, сокращая дистанцию, с нашего места было видно, чего он добивался. А потом, когда ты отвлеклась, стоя на краю, голем ускорился и прыгнул в попытке утащить тебя вместе с собой, имитируя несчастный случай. Да только ты чудом избежала столкновения, отпрыгнув в последний момент. Прыгнула бы раньше, другая лапа чудища тебя бы точно перехватила, – говорил он это спокойно, выцветшим голосом, по-прежнему наклоняясь на мое плечо, да только волосы у меня на затылке встали дыбом, и с каждым его словом становилось еще страшнее.
Немного отстранившись, Устген взял мое лицо в свои ладони и взмолился:
– Лея, милая, да мы готовы за тебя жизнь отдать! Но не рискуй ты так больше, ладно? Договорились? А?
Следующие события развивались стремительнее, чем даже можно было себе представить. Черное нечто пролетело сквозь дверь нашей комнаты и заморозило все вокруг. Даже слезы на моих щеках превратились в сосульки. Откуда они там взялись, загадка из числа нерешаемых. Только одно было кристально ясно. Черный жнец, он же ректор, был зол. Очень зол. Настолько зол, что ударной волной неизвестной мне магии парней откинуло к стене и пригвоздило на месте. Та, кстати, устояла, что удивительно, ибо крышу снесло в момент, причем буквально. В один миг от потолка осталось одно воспоминание, а за окном повалило пыльное марево.
Следом за спиной Сегдиваля раздался дикий женский хохот:
– Глени, милый, ты что, отвлекся от меня? А зря! – Скрежет сворачиваемых дверных петель ознаменовал появление металлического гомункула, который первым делом попытался проткнуть бесплотное тело черного призрака. Естественно, у него ничего не получилось. Быстро поняв, что к чему, железяка ринулась в мою сторону. А так как комната была маленькая и узкая, то мне только и оставалось, что завизжать:
– А-а-а!!
Визжала я несколько секунд, пока не оглохла на одно ухо точно.
И, только раскрыв глаза, поняла, что пространство вокруг меня замерло. Гомункул валялся кусками металла в ногах ректора, стоящего на коленях и зажимающего руками уши. Парни и вовсе пребывали в отключке, сидя у стены, к которой их до этого приковали. Архимаг же, удостоверившись в моей вменяемости, отнял ладони от головы и выпрямился, после чего сообщил мне невероятное:
– Молодец, конечно. Но больше так не делай. Ладно я, устою. Но этих ты чуть не убила. Вовремя вмешался, выставив щит.
– Я?! – осмысленно ответила ему, что уже прогресс. Думала, опять междометия и звукоподражания пойдут.
– Да. Ты! Все ты! Всюду, куда ни глянь, одна ты инициатор, зачинщик, причина каких-либо смутных, странных, ужасных событий. Пора уже привыкать. Честное слово.
– А что с той дамочкой?
– Ах, дамочкой, да? Я бы сказал, бабушкой, конечно, но тебе видней. Не догадываешься, кто тебя убить сегодня хотел?
– Псих? – спросила я, так некстати вспомнив прозвище Сабабура.
– Да, по сути ты права, но только отчасти. Двидге Сабабур, преподаватель трансмагификации по прозвищу Псих, оказался просто-напросто одержимым. Дух Таиши вселился в него еще тогда, когда он работал в каком-то там ордене убийц в королевстве Нран.
– И его взяли в преподаватели?! – не удержалась я от упрека.
– Знаешь, прежде чем судить, тебе нужно узнать подробнее историю Роганды, которая за несколько десятилетий из отстающего по магическим меркам королевства превратилось в одно из самых развитых. А все дело в моратории на преступления для одаренных личностей. Многие из наших преподавателей не без греха за душой, так сказать. И я тому яркий пример. По мне не скажешь, но количество упокоенных мною душ исчисляется не десятками и даже не сотнями. Такова моя природа, мой долг и мое проклятие рода черных жнецов.
– Что все это значит? – спросила я, не обращая внимания на нервный озноб, пробравший все мое тело.
– Раз уж мы все равно ждем… – сказал Сегдиваль.
Со вздохом продолжил:
– Прадед мой был тем еще… «прадедом», прожил три сотни лет, множество раз ускользая из лап старой. И как-то раз, сильно захворав, не смог оправиться. Но когда пришел его час, на смертельном одре он поспорил с самой Смертью, и, что неудивительно, выиграл! А ставил он на вечную жизнь. Взамен старуха с косой взяла его в услужение, наделив способностями черных жнецов и заставив отрабатывать повинность две сотни лет, то есть работать вместо себя любимой. С тех пор в услужении побывали уже и мой дед, и отец, и моя служба вот уже скоро придет к концу.
– Затем ты умрешь? – Я невольно зашмыгала носом, потому что грустно стало, или просто оттого, что замерзла.
