От радости я повернулась и с визгом кинулась в объятья к ректору, цепляясь руками за его шею. Моментально подхватив, архимаг закружил по комнате, придерживая меня за талию.
Опомнившись, тут же отстранилась и стала оглядывать испорченное платье.
– Бал вообще-то в той стороне, – проворчал Анатариус, продолжая сжигать корчащуюся на полу черную гадость.
Вовремя, однако, я отстранилась. В следующий миг в мою комнату прибыла целая делегация во главе с самим королем. Золотая корона ничуть не контрастировала, а полностью сливалась с золотым костюмом, расшитым причудливыми красными узорами. И даже кожа правителя почему-то сияла желтизной. Остальные вельможи в оригинальности ему не уступали.
– Так-так, – вымолвило сверкающее солнышко, которое Вадириус Амилрет, стараясь при этом не раскрывать рот.
Хашвен Дод, ехидно улыбнувшись, выглядывая из-за спины правителя, решил прокомментировать:
– Оригинальные костюмы, посоветуйте мне своего портного.
Положение спас дед Зодиак, подхватив в магический шар остатки черной материи. Он бросил его в сторону советника, приговаривая:
– У меня тут кусок призрачной гончей, не хотите попробовать?
Вельможи дружно отступили на шаг назад. На секунду мне показалось, что я увидела Устгена. Испугалась и отошла подальше от Глениуса. Чуткий ректор заметил мою реакцию и вгляделся в толпу. Ничего примечательного не заметив, он нахмурился и вопросительно взглянул на меня. Мне же ничего не оставалось, кроме как потупить взгляд.
Развлекающийся Анатар своими кульбитами в воздухе отвлекал всеобщее внимание, забавляясь над испуганной реакцией первого советника.
– Откуда у вас эта субстанция? – спросил король у Сегдиваля, оглядывая кровавую лужу на полу и испачканные костюмы своих подданных.
– Оставьте нас, – попросил он возмущающуюся свиту, обернувшись.
Дед Зодиак приступил к исполнению приказа без лишних слов. Вельмож как ветром сдуло. Собственно, почему как? Их действительно сдуло. Выйдя следом, он с ухмылкой закрыл дверь.
– Ты действительно хочешь знать то, из-за чего окончательно потеряешь сон? – спросил ректор, вскинув руки перед собой, призывая бытовую магию порядка. Кровь начала растворяться на глазах. Тетрадка, очищенная от пятен, переместилась обратно в рюкзак. Сегдивалю даже удалось починить свой походный костюм. Вот только мое платье не поддавалось магии. Хотя я уже привыкла.
– Что ты себе позволяешь! – возмутился ясно-солнышко Амилрет младший.
– То же, что и всегда, – спокойно заметил Глениус, вздохнув.
– Где он? – орала в коридоре взбешенная женщина. Судя по голосу, это была леди Олидиана.
– Сын мой! Что ты на этот раз натворил? – Разъяренная Сегдиваль ворвалась в мою комнату, как к себе домой.
Словно провинившийся юнец, разве что не шаркая ножкой, Глен ответил без утайки:
– Я запечатал портал в ад.
– Оу, – маман продолжила допытываться, сбавив градус агрессии. – И это все?
– Мы убили пару десятков призрачных гончих, держащих в заложниках всю деревню, – честно сознался Глениус, опустив глаза.
– И? – настаивала его мать.
– Что и? – переспросил архимаг.
– Ты меня не обманешь! Почему я почувствовала смертельную опасность? Ты умирал!
– Один из жителей нас предал, – нехотя признался он, отворачиваясь от меня.
Что?! Кто-кто предал?.. Да быть такого не может!
– Кто это был? – уточнила в этот раз уже я, стараясь так же не срываться на крик. Не ожидала от себя такой злой интонации. Никто не ожидал, даже Амилрет непроизвольно разинул рот, за что и поплатился. Исчезнувшая под моим взглядом иллюзия оголила коричневые пеньки и кривые зубы.
– Дед Агбитвель, – добавил ректор, чувствуя себя виноватым. Но за что?!
– Как? – мы с леди Олидианой одновременно задали один и тот же вопрос.
– Когда я закрывал портал, он вызвался помочь. И в последний момент втолкнул меня в воронку, к которой уже спешила подмога из нескольких десятков гончих нового выводка. В итоге мне пришлось несладко. Но последняя оставшаяся самка не выжила, цапнув меня перед смертью за бок.
– И ты до сих пор жив? – уточнила мать, явно испытывая гордость за своего сына.
– Не без помощи этой юной леди с отличными задатками целительства.
– Теперь понятно, куда делись ваши магические резервы. Ты никуда не идешь. Сидишь у себя и ждешь, когда прибудет Балерус. Лея, тебе открывать бал. Мы тебя ждем через пятнадцать минут внизу.
– А как же мои белоснежные зубы?! – заныл Амилрет, глянув в зеркало, чтобы полюбоваться своей монаршей особой.
– Ты хотел сказать, иллюзия? – поправила его старшая Сегдиваль, разворачиваясь к выходу. – Пошли, невеста ждет не дождется своего жениха.
– А-а-а. А почему именно я бал открываю? – крикнула им вслед, замешкавшись, медленно переваривая информацию.
– Прихоть монарха Ирвинтведа, – снизошел до ответа король, добавив выходя в коридор, – он лично хочет с тобой станцевать.
Вот следующего ворчания Вадириуса я не ожидала:
– Ага, небось будет предлагать подданство его короны.
И мы опять остались одни с Гленом, только в этот раз он был адски зол. Но вопреки моим ожиданиям ничего не сказал, прошел до моего шкафа и, отворив дверцу, начал выбирать платье. Вы серьезно?
– Ты хочешь это надеть? – ухмыльнулась я, следя за его выбором.
– Смешно, – добавил ректор, играя желваками.
– Ну правда! Я и сама могу подобрать себе наряд, – смущенно произнесла, зрительно выискивая то самое платье, которое бы хотелось надеть вместо испорченного.
Остановившись на ярко-лиловом наряде, Сегдиваль закрыл шкаф и бросил одеяние на кровать. Платье, конечно, было выше всяких похвал. Высокий вырез оставлял место для фантазии. Зауженная талия подчеркивала фигуру счастливицы, что наденет это платье. Но удивительнее, конечно, была ткань, отливающая серебристо-лиловым. Простой покрой не умалял красоты лица и фигуры и придавал изысканность всему облику. И все-таки, это мой первый выход в свет, и выбирать наряд тоже мне!
Скрестив руки на груди, решила поупрямиться:
– Ты думаешь, я это надену?
– Лея, прошу, надень это платье. Мне важно, чтобы ты выделялась из толпы. Хочу наблюдать за тобой издалека. – Серьезный тон Глена призвал меня к безоговорочной капитуляции. Как только это ему удается? Сама не знаю.
Ничего не сказав более, взяла платье и собралась заступить за шкаф, но Сегдиваль остановил меня за руку, кинув через плечо, удаляясь:
– Я побуду на балконе.
Хорошее оправдание, там же всюду окна! Но Глениус встал за колонну и, по всей видимости, действительно не подглядывал. А когда я оделась, вернулся в комнату и, усадив меня на пуф, принялся заниматься моей прической. Ощущение державю не отпускало. Неужели меня и в этот раз похитят? Быть такого не может! Но все равно душа была не на месте. Сердце трепетало безо всякой причины. Ожидая чего-то большего, чем просто свободную косу от середины длины волос, немного нахмурилась, но все же была тронута заботой. У меня бы получилось хуже.
