* * *
– Я-ху! – закричала от восторга, озираясь по сторонам. Мы парили над скалами чуть ниже облаков. Вышедший рядом из портала архимаг выглядел бесконечно счастливым. Таким я его еще не видела никогда. На душе даже как-то светлее стало до его следующих слов.
– А теперь про наказание, – начал было он.
– Я не виновата! – обиженно отвернулась от него, не желая продолжать разговор.
На что Глениус, приблизившись вплотную, разве что не касаясь, произнес мне на ухо:
– Знаю, прошу прощения.
Сердце пропустило удар, но я все же выпалила:
– Зачем тогда?
– Безысходность, Лея. Это была безысходность! – Его слова меня несказанно удивили. Осипшим, севшим голосом я все же продолжила расспрос:
– О чем это ты?
– Проклятье… Мои чувства разбиваются об него, как вода о скалы. У меня почти не осталось времени, чтобы получить твой ответ. Иначе тебя заберут обратно и опять запрут в деревне, и я не смогу тебя больше видеть.
– Это почему же? – уточнила я, запутавшись окончательно.
Зависнув в воздухе рядом со мной, архимаг вздохнул, но ответил:
– После того как я помог освободить Вихендшир, у меня состоялся серьезный разговор с твоими родителями. У Диен Дорвиндаль чутье получше самки адской гончей. При первой встрече она меня чуть не убила со словами: «Почему на тебе магия Леи?!»
– Дык я ж на вас не колдовала! – воскликнула, пребывая в крайней степени смятения, пытаясь осмыслить сказанное. Сколько её помню, матушка всегда была сдержанной и доброй, однако же думаю, Сегдиваль не врет, да и зачем ему?
– Если быть точнее, ты меня околдовала, – вставил ректор, поясняя следом: – Твоя мама – архимагистр магии крови, почувствовала на мне твой отпечаток, как и Анатар, как и Урвигэль, кстати.
– Все равно не пойму, – только и успела произнести я, потому как утомленный нашими разговорами Балум пустился дальше в полет. Посему, спланировав на ту же самую площадку, он и вовсе ссадил меня с себя, аккуратно выгнув спину вперед. И я осталась стоять, дожидаясь устремившегося за нами следом архимага.
Уже на подлете он продолжил начатые пояснения:
– Когда маг испытывает серьезные чувства, его магия начинает подстраиваться под свою избранницу, и наоборот.
Уже приземляясь рядом со мной, добавил:
– А начинается все с отпечатка на ауре.
Мотнув головой, отгоняя неперевариваемую информацию, уточнила:
– Ничего не поняла, кроме того, что твое отношение ко мне серьезно.
– Трарк всемогущий! Да! Лея, я пытаюсь тебе это донести уже не первый раз.
– А ты не задумывался над тем, что твои методы, мягко говоря, не очень. То ты приказываешь, то просишь, то опять приказываешь, то злишься, то умоляешь, а потом обманываешь. Как мне понять, что ты ко мне в итоге чувствуешь? Да какое, к черту, древнее заклятье, если ты ведешь себя, как тот же самый Урвиг, пытаясь принудить меня к чему-то? – Выпалив все это на одном дыхании, я рассказала еще и о своих подозрениях: – К тому же остается вопрос с афродизиаками. Может быть, у тебя эти чувства из-за них? Ведь началось все после того проклятого ужина!
После моих слов Сегдиваль просто рассмеялся.
– Знаешь, чтобы оставить отпечаток на ауре, одних афродизиаков недостаточно. Позволь мне извиниться за свое дурное поведение. Мы можем начать все сначала?
– А ты снимешь свое наказание? – вырвалось у меня непроизвольно.
Архимаг же ничего мне не ответил, лишь протянул руку. Смутившись, я дернулась и чуть было не упала, запнувшись о кочку. Придержав меня за локоть, ректор произнес:
– Готово.
Затем, убрав руку и отвернувшись, добавил:
– Древнее заклятье снимается дословно «от поцелуя принца». Вот я и думал сломить его напором, напрочь забыв про такие составляющие, как такт и твои собственные чувства. Прости.
– И ты меня извини. Иногда я бываю просто несносна и чересчур упряма, особенно когда злюсь на кого-то.
– Что делаешь сегодня вечером? – издалека начал было маг. Я же решила не тянуть, выпалив:
– Если хочешь позвать на свидание, то я согласна.
Но ответом мне было затянувшееся молчание. Не выдержав, я подняла взгляд на Глениуса. Его лицо буквально лучилось счастьем и безудержной радостью. Глаза искрились и смешливо щурились. Губы подрагивали. Однако вопреки ожиданиям он лишь предложил:
– Покатаемся?
– А как же учеба? – вернула его и себя с небес на землю.
– Да и впрямь, с тобой я напрочь забываю обо всем, – произнес Сегдиваль, устремив свой взгляд в сторону замков, вновь став собранным и грозным.
Любопытство мое перевесило гордость, посему все же спросила:
– Скажи, Глениус, а что за история с нареченной, и почему она ко мне цепляется?
Прямого ответа от него не ожидала, но все равно слушала внимательно, к тому же молча.
– Когда-то давно планировался политический брак между нашими семьями, но взбалмошная Юфимия Эалрин сбежала с каким-то некромантом, а потом наспех с ним обвенчалась. Сартсмин – это фамилия ее второго, ныне покойного мужа, знатного мага Ирвинтведа.
– А что она тут забыла? – вырвалось у меня непроизвольно.
– Видимо, решила поискать новую выгодную партию. Пользуясь старыми связями, выпросила у самого Амилрета назначение в академию. Поэтому я был вынужден отдать ей часы почетного магистра чародейства Усигуса, который обучал когда-то меня.
Услышав ответ, поняла, что такой добрый и откровенный Глениус мне действительно нравится. И все же любопытство возобладало: что там творит наша четверка хулиганов? Потому решила вернуться на занятие.
– Насчет вечера – я не против. А сейчас у меня еще третий урок скоро начнется.
– Не спеши, вместо Игебдила у вас буду преподавать я. – Сегдиваль усмехнулся и открыл портал, приглашая меня первую.
– Почему? – разыскивая моего котенка, продолжила разговор.
Архимаг, все так же стоя у воронки, все же пояснил:
– Надоело ему с нами.
– То есть как? – ничего не поняла, по-прежнему оглядываясь в поимках Балумчика. Надо бы придумать ему кличку покороче.
– Он ушел в Ирвинтведскую академию.
– Ну слава… Ой, как жаль! – вовремя исправилась. Подхватив котейку на руки, обернулась и заметила хитрый взгляд ректора. Не менее довольная улыбка играла на его губах, когда он прокомментировал:
– Все хорошо, его назначение произошло с подачи нашего вредного короля. Вадириусу вообще нравится доводить людей. Натура такая. Вот и запасается защитниками да гренадерами, переживает за свою жизнь, страшась мести.
