— Как она? — спросил он тихонько, стараясь не мешать Магистру. Но та поморщилась, потрогала пульс и быстро пробормотала:
— Тихо ты, разволновал бедную, — затем и вовсе недовольно покачала головой да цокнула языком, приказав: — Уйди, она тебя боится.
Ректор выпустил из рук кота и приказал тому сторожить, отправив мысленный сигнал. А перед уходом, обернулся уже стоя в воронке портала и, полыхая от отчаяния смертельной аурой, попросил:
— Доложи потом, как Лея.
Дождавшись, когда исчезнет ректор, травница наклонилась к уху связанной Дорвиндаль и поделилась:
— Знаю, что между вами все так просто не закончится, я это чувствую.
Затем Гиндриена опомнилась и пощупала уже снова целую руку девушки. Удовлетворившись результатами лечения от самой Диен Дорвиндаль, Склигинс вспомнила про предстоящие события и попыталась подбодрить Лею новостями:
— Кстати, а мы скоро опробуем чашу!..
Но попытка не удалась. Лея не отреагировала. Связанная, накрытая тканью с головой, Лея походила больше на тряпичную куклу, нежели на себя прежнюю — веселую и жизнерадостную девушку, вплетающую цветочки в волосы студиоз. Даже Еримар — магистр телепатии, который целый час просидел у её кровати, потом скорбно сообщил, что не может помочь. Ненависть и горе Леи столь сильны, что не позволят абсолютно ничего внушить.
Сжав ладони в кулаки, травница хотела было ругнуться, однако сдержалась и вместо этого воззвала ко всем богам, которых только знала, молясь о душевном здравии девушки.
Всплеснув руками, в немом недоумении с примесью грусти, Гиндриена вышла из лазарета, запечатывая помещение за собой.
Кот тем временем прогулялся по всем углам, принюхался, в итоге забрался на кровать бывшей хозяйки, залез под одеяло, и свернулся калачиком, согревая холодные ноги девушки своим теплом.
Глава 2. Ультиматум
Летающая академия. Замок Водолея
Глумливый дух внутри меня издевался методично: с чувством, с толком, с расстановкой. После того знаменательного разговора в таверне, управляя моим телом, он, вопреки всякой логике, успел убедить родителей остаться в академии. Наверняка сделал это для того, чтобы и дальше изводить меня и моего жениха, а остальных — за компанию.
То, что мама и папа устроились магистрами в Летающую академию, сделало меня просто адски несчастной. Ведь они видели, что творило мое тело, и молча сносили всё, я повторюсь, абсолютно все злобные выходки моего кукловода, коих было бесчисленное множество.
Друзья или просто студиозы однокурсники узнали о себе столько «хорошего» из моих уст, что я стала надеяться, что в один прекрасный день меня попросту придушат или пристукнут где-нибудь в темном коридорчике. Ведь сидеть внутри и молча краснеть, мучиться, реветь мне надоело уже через пару минут измывательств духа.
Этот гад-манипулятор сделал так, что от меня шарахались все без исключения. Вот чего он добивался… А один раз мы с ним даже крупно повздорили. В результате я намеренно ушибила руку в столовой на виду у всех!
И вот лежу я в лазарете, связанная, причем не только магически, а подле моей головы рыдает мама, сестра тоже всхлипывает и места себе не находит, судя по звукам, мечется по комнате.
— Выйдите, — скомандовал дорогой сердцу голос Глениуса.
— Я не позволю тебе и дальше изводить мою дочь! — зашипела мамуля, хрустя костяшками пальцев. Не знаю, что там она сделала, так как лежу с завязанными глазами, но в помещении наступила гробовая тишина.
Затем, не меняя отстраненной интонации, ректор все же вымолвил:
— Я прошу вас, всего минута. Я не трону Лею и пальцем.
— Мама, это всё странно, сестра никогда не говорила мне, что её что-то тяготит.
— Она же всем нам объяснила! Что боится, вот его! — звонкий крик матери заставил дребезжать стекла на окнах.
Сейчас я была благодарна небу и всему сонму богов, даже тем, кого не знала, что мой рот завязан, более вам скажу, деревянный фиксатор языка не позволял шевельнуть не только языком, но и челюстью. Ведь этот урод-манипулятор, уж точно бы поддакнул. Или хотя бы язык прикусил. Судя по смутным обрывкам воспоминаний, подобное уже случалось.
— Хорошо, — сдался Сегдиваль, и мое сердце сжалось от безразличной интонации, — позвольте хотя бы магистру Склигинс посмотреть вашу дочь. Она не в себе, и нужно определить источник её бед.
— Ты, ты источник! — в очередной раз ввернула обвинение мать, а я мысленно рвала на голове волосы, еще немного и настоящая я действительно сойду с ума!
Но ответа не последовало. Взамен, ощутила аккуратные прикосновения к телу… Меня щупали. Причем женские руки, холодные как лед. Мама? Нет, не похоже.
— Как она? — шепотом уточнил Глениус откуда-то издалека, отправляя мое сердце вскачь.
— Тихо вы, разволновал бедную… — проворчала Склигинс почти мне на ухо. Её рука замерила пульс на шее и женщина фыркнула, приказывая ректору:
— Уйдите, она вас боится!..
«Нет! Ну нет!.. НЕТ!» — взмолилась я, мысленно кляня всех на этом белом свете за недогадливость. А услышала в ответ лишь каркающий смех моего пленителя.
— Доложите потом, как Лея, — попросил Глен бесцветным голосом. Затем раздался щелчок открывающегося портала, и он ушел, в очередной раз останавливая мое сердце. А Склигинс прошептала слова не совсем понятные, но вселившие надежду на светлое будущее.
— Я знаю, что между вами все так просто не закончится, я это чувствую, — пролепетала она, щупая пострадавшую недавно руку. Пока я пребывала в бессознательном состоянии от испытанного болевого шока, похоже, кость успели срастись, так как боли я не чувствовала. А немногим ранее пальцами двигал за меня дух.
Прежде чем убрать свои ледяные руки, Гиндриена прибавила с напускным весельем:
— Кстати, а мы скоро опробуем чашу!..
Хвала богам, хоть одна радостная новость на сегодня. Только когда жизнь заставила выстрадать за все прожитые годы без слез, я научилась искренне радоваться даже таким мелочам, как успехи друзей.
«Сумеют ли?» — ввернул свою издевку дух-урод.
«Посмотрим!» — бравурно произнесла я, стараясь больше ни о чем не думать, лишь бы не подсказывать своему истязателю новые идеи. Мысли против воли то и дело возвращались к ректору. О боги! Всемогущий Трарк, сама удача Диг Видан, Ция Шишине или Лис Скаагар на худой конец, вы меня слышите?! Скажите Глену, что я его люблю!
«Надо было ответить ему еще тогда перед балом, или же на крыше жала Скорпиона. А помнится мы лежали с ним в обнимку в его кровати. Столько возможностей было ранее… Ой, мамочки, какой же эгоисткой я была!» — Слезы потекли из глаз, нос захлюпал следом. И это все происходило с моим настоящим телом?!
***
