— Ничего, скоро уже, — прошептал Сегдиваль и попросил: — Начинайте. И Моди… твигл, не знаю, смогу ли я его…
— Об этом не беспокойтесь, Фейнгах пожелал забрать паразита себе, — ответил хранитель, опередив внука. После старик приблизился к ритуальному постаменту и протянул два изогнутых кривых кинжала. А неожиданно понизив голос, прошептал: — Готовьтесь к встрече.
Отошел обратно и добавил уже громко:
— Раньте друг другу ладони.
Архимаг скривился и снова припал губами к голове Леи, поцеловал как-то вымучено. А затем отпустил, стараясь действовать быстро. В одно мгновение чуть оцарапав ладонь любимой, он схватился рукой за лезвие взметнувшегося клинка любимой. Капли крови окропили камень, и руны тут же ожили, засияли, напитавшись силой.
Одержимая, получив полную свободу действий, трясясь от внутреннего сопротивления, все же взмахнула ножом и, если бы не перехваченное архимагом запястье, пронзила бы его сердце выверенным движением.
— Позволь ей, — еле слышно добавил старик, отворачиваясь. Моди остался смотреть, но не выдержав, отвернулся.
В следующее мгновение тела Глениуса и Леи упали на камень. А души воспарили в воздух. Минуя магический барьер, оба встали возле хранителя и Моди, в этот раз наблюдая за происходящим со стороны. В следующий миг Аврин старший стал зачитывать непонятно откуда взявшиеся каменные таблички, висящие в воздухе.
Он напевно повторял одинаковые части:
— Онтито фей Лея Онига фей Глениус.
А под защитным барьером между тем происходило закономерное. Потеряв магическую подпитку, твигл вылез из тела своей жертвы эдаким светло-серым дымчатым сгустком. Да еще надрывно взвыл, летая под куполом защитного заклинания. Старец, закончив читать четвертую по счету табличку, замолчал и уставился на действо впереди, затем и вовсе воскликнул:
— Взываю к тебе о Фейнгах!
Раздался еле слышный звон колокольчиков, а воздух замерцал мириадами огней. Души Глена и Леи сощурились. Хранитель и Моди попросту закрыли глаза, не желая ослепнуть. А когда несколько секунд спустя звон резко стих, то холод заполонил всю комнату. Свет вначале потускнел, затем и вовсе наступила кромешная тьма.
Старец прибавил еле слышно:
— Это за вами. Идите.
Глениус понял тут же, что произошло. Смерть вмешалась в ритуал. Он перевел взгляд в сторону дальней стены и заметил черный провал, из которого валила серая дымка. Клубясь по полу, густой туман оставлял за собой иней от замерзшей на камне влаги.
Под магическим куполом между тем порхали две маленькие бабочки, невольно привлекая взгляд Моди и хранителя. Сев на лужи крови, существа стали напитываться и медленно расти.
Сегдиваль же обернулся к Лее. Ныне свободная, она испуганно раскрыла глаза, когда Глен поманил её за собой к провалу.
Она кивнула и последовала за ним, летя по воздуху светлой дымкой. Время неумолимо приближало их к нелегкому выбору, к которому призовет богиня.
Стоило обоим пресечь барьер между миром живых и царством смерти, переместившись на тропу Отчаяния, как вдруг раздался протяжный крик то ли ворона, то ли стервятника. Ровно два раза.
Кивнув любимой, Глениус спокойно поплыл дальше. Каменные ступеньки, выщербленные из скалы, тянулись вниз на многие лиги вперед. Раз за разом спускаясь к полуразрушенному замку с обвалившимися шпилями башен, Глениус никак не мог избавиться от отвращения к его обитателям.
— Душ-ши-с, — прошипела огромная кобра, показавшись из-за очередного поворота. Раздувая свой капюшон, та встала в стойку и приготовилась к броску. Её мерное покачивание из стороны в сторону невольно ввело Лею в транс, но не бдительного Сегдиваля. Привычный к такому маг обернулся жнецом и провел проклятой косой по воздуху. Затем спокойно приказал:
— Уйди.
Змея тот же миг закрыла пасть и испуганно уползла. Её протяжный крик предупредил остальных:
— Шне-ец идет-с!
— Жнец? Один? — удивленно вторило ей эхо.
— А второй кто-с? — просипело другое существо.
Стоило душам спуститься ниже и еще раз повернуть по каменной тропинке вниз, выщербленной прямо в скале, как вдруг впереди показалось крючковатое, голое и иссушенное временем дерево. Разинув пасть и хрустя древесными опилками, оно решило ответить остальным:
— Невинная!
— Что-о-о?!
— Праф-ф-да?!
Однако сказать что-либо еще дерево не успело. Удар проклятой косы перерубило его надвое, отправляя половинки визжащего полена полетать вниз со скалы.
— Попробовать-вать-вать! Надо-Надо… Надо попробовать-вать-вать! — между тем не унималось эхо.
И действительно по завершению спуска к подножью горы, обе души, повернув из-за поворота извилистой каменной лесенки, узрели полуразрушенную крепость. Следом послышалось копошение множества существ, среди таких же иссушенных деревьев, распахнувших свои пасти.
— Уймитесь! — разнеслось вдруг воздухе безжизненным голосом словно ударной волной. — Это… мои гости.
Существа тот же миг благоговейно поклонились, припав к земле, и поспешили убраться подальше от приглашенных. И даже древни, выкопав из земли корневища, медленно поползли в противоположном направлении.
Немногим ранее, заступив вперед Леи, Глениус принял на себя удар от гнева самой богини, и потому был вынужден остановиться, собираясь с силами. Да только смерть устала ждать и громогласно приказала:
— Шевелитесь!
Глену и Лее действительно пришлось пересиливать себя и продолжить путь. Мерцающая белым светом душа Дорвиндаль по окончанию спуска изрядно потускнела, постепенно приближаясь к серому оттенку. Глениус же отпустил проклятую косу, которая тянула из него магические силы, и вновь сменил ипостась, вновь став темной дымкой.
А впереди еще целое плато на пути к Руинам Упокоения, окруженных частоколом из овальных высоких камней. Еще немного и это расстояние осталось позади. Камни исполины, высотой в два человеческих роста и вовсе казались живыми и слегка склонялись в сторону путников.
Затем Глениус вновь заступил вперед своей любимой, предчувствуя новый приступ раздражения богини:
— Сколько можно? Не злите меня!
Однако даже угроза самой смерти сил никому не прибавила, потому рядом с душами Глена и Леи появилась воронка портала, куда их и утянуло тот же миг.
— Наконец-то, — вымолвила богиня, встречая гостей в призрачном платье. Её точеный стан окутывала угольно-черная дымка, плывущая по воздуху вслед за владелицей. Антрацитовые длинные волосы смерти стояли торчком вверх, как будто бы и вовсе старались упасть на потолок. А угловатое худое лицо, лицо скелета обтянутого бледной кожей, ко всему прочему хмурилось. За её спиной на треснувшей стене висел хронометр огромных размеров, однако без циферблата. Шестеренки видимого взору механизма то и дело дергались, пытаясь сдвинуть несуществующее время.
