Бешеный ритм его толчков сливается в единый ритм с боем моего сердца, готового выпрыгнуть из груди и птицей сорваться в небеса.
Потом мы лежим, прижимаясь друг к другу, и я всё пытаюсь понять, можно ли верить тому, что произошло. Повторится ли это ещё раз?
Чувствую как никогда отчётливо, что в груди его скребётся тот же лисёнок, что терзает и мою – но всё равно ничего не знаю о нём.
– Радагар… – обращаюсь наконец, приподнимая голову с его груди и заглядывая глаза.
Он прикладывает палец к моим губам.
– Пожалуйста, – просит, – давай поговорим с утра.
Я молчу. Мне необыкновенно обидно, и я лишь крепче убеждаюсь в том, что всё происходящее – очередной обман.
– Я хочу побыть живым, – шепчет он, опуская в мои волосы лицо, – хотя бы одну ночь. Не думать о том, что прошло.
– Ты решил утешиться мной?
Радагар не отвечает. Но я всё равно не могу подняться и уйти. Только стискиваю зубы и прижимаюсь к нему плотней.
– Мне надо решить, – внезапно говорит он. Его рука на моей спине немного напрягается, давая понять, что Радагар не отпустит меня, пока не договорит. – Надо решить – может ли это быть любовь.
Эпилог
С самого утра за окном пасмурно. Капает дождь.
Я поднимаюсь первой – не могу находиться рядом с ним. Не потому что не хочу. Слишком больно думать о том, что он может уйти.
Даже не хочу представлять себе, куда. Не хочу знать ничего. Одна мысль о том, что он сейчас принимает какое-то решение, вызывает боль.
Прислоняюсь лбом к косяку и принимаюсь вспоминать прошедшую ночь. Его руки на моих плечах и груди… Его сердце бьётся рядом с моим… Он переворачивает меня, но что такое контакт взглядов, когда твой любимый проникает волнами сквозь тебя, когда твои мысли рикошетом отзывается у него в голове.
И будто ответом на свои слова доносится:
«Любимая».
Закрываю глаза и втягиваю ноздрями холодный воздух, силясь развеять наваждение. Не верю до конца.
Радагар подходит ко мне со спины, одеяло лежит у него на плечах. Обнимает, закутывая в одеяло и в себя.
– Ты знаешь… как больно… – шепчу я. «Было слышать твои слова».
Могу не говорить вслух. Он и так слышит… Слышит… Но понимает ли что-нибудь?
– Прости меня, – касается губами изгиба плеча, – я не понимаю. Но попытаюсь понять.
– Что изменилось? – стою неподвижно, не отвечая на его объятия. Сердце замерло и чего-то ждёт.
– Я понял, что боюсь тебя потерять.
Он крепче стискивает мои плечи руками, кладёт подбородок на правое и закрывает глаза.
– Я тоже не понимаю тебя, – говорю я и ниже опускаю голову, прикрываю веки. Хочу остаться в этом сне навсегда – но слишком боюсь проснуться. Слишком боюсь, что он снова решит причинить мне боль наяву.
– Ты нужна мне, – шепчет Радагар, – я больше никогда…
– Как мне поверить тебе?
Разворачиваюсь в его руках и заглядываю в глаза.
Чужое, удушающее чувство захлёстывает меня. Я вижу. Своими глазами вижу тот мир, о котором он столько говорил. Вижу, как исчезают в пламени изысканные дворцы, в сто раз более прекрасные, чем самые красивые здания Кахиллы. Вижу, как чёрные ураганы срывают с деревьев листву. Вижу, как цветущий, но такой усталый мир превращается в пыль.
Чувствую его боль. А затем нечто новое приходит ей на смену. Вижу саму себя – но такой, какой не видела ни в одном отражении в воде.
Собственные глаза, в которых затаился непонятный мне свет. Этот свет я вижу сейчас отражённым и в его глазах.
– Что такое истинный мир, – произнёс он тихо, – если не мир, которым мы живём? Если не мир, за который мы готовы отдать всё?
