Первое время мы с конвоиром шагали по аналогу частного сектора - деревянные дома разных размеров и конструкций сменяли друг друга. Люди, жившие здесь, с большим интересом наблюдали за мной и Иннокентием. Что интересно, я практически не видел детей. Лишь пару раз босоногие мальчишки выглядывали из-за заборов, провожая нас любопытными взглядами.
Шагали минут десять, и чем дальше отдалялись от резиденции Креста, тем скромнее становились дома. Появились какие-то хозяйственные постройки, склады, мастерские, кажется я даже услышал стук молота по наковальне.
Странное, конечно, решение принял Крест отправив меня к непонятному пока “отстойнику” пешком. Что мешало воспользоваться тем же уазиком, топливо что ли экономил? Хотя, какая разница, пешая прогулка позволила мне познакомится с городом и сделать кое-какие наблюдения, касающиеся жизни людей.
Во-первых, я заметил, что все обитатели Лесного обязательно оставляли открытым правое предплечье, но скрывали знаки на левом. Рубахами, тряпками, да чем угодно, но ни разу я не увидел открытой кожи, разве что у детей, но у них обе руки были чистыми - ни единой татуировки. Второе, у многих на груди висел какой-то непонятный медальон. Круглая штуковина с разноцветными точками по кругу. Что это, и для какой цели, мне, естественно, никто объяснять не спешил. Третье - разделение на группы. Симонов уже упоминал про крестьян, солдат и рейдеров. Собственно, их я и увидел. Различались они по большей части одеждой и числом полосок на руке. Солдаты имели что-то вроде униформы, рейдеры предпочитали камуфляж разных вариаций и расцветки, ну а простой люд одевался кто во что горазд. Тут тебе и джинсы, и спортивные костюмы, да что угодно.
Минут через десять достаточно быстрой ходьбы, во время которой Рябов то и дело указывал мне куда повернуть, мы добрались до окраины Лесного.
Неподалеку виднелась городская стена, возле которой разместился комплекс теплиц. Всего я насчитал семь зданий. Кто-то очень аккуратно соединил железные трубы таким образом, чтобы в проемы могли поместиться листы стекла, пропускающие достаточно света для теплолюбивых растений. Длина одной теплицы составляла не меньше тридцати метров и сейчас в них работали десятки людей, ухаживая за посадками. Разглядеть, какие именно культуры возделывали здешние крестьяне, не было возможности.
Чуть в стороне от теплиц я заметил крыши каких-то зданий, скрытых высоким деревянным забором. Колючая проволока, идущая по его краю, красноречиво говорила о том, что на эту территорию лучше не соваться. Или с этой территории… Мой конвоир приказал двигаться именно туда - к железным воротам, возле которых была построена вышка, где находился человек со снайперской винтовкой. Ну кто бы мог сомневаться, что отстойник это - местный аналог тюрьмы?
- Пришли, - с неким отвращением в голосе сказал Иннокентий. - Стучи в дверь.
Близко ко мне Рябов все еще не рисковал подходить, держась на расстоянии и не опуская ствол автомата. Опытный, видимо.
- Что хоть из себя представляет этот отстойник? - спросил я.
- Скоро узнаешь. Стучи давай, пока не пристрелил.
Звук ударов по железу привлек внимание наблюдателя на вышке. Мужчина, увидев Иннокентия, крикнул кому-то и вскоре ворота отстойника отворились, явив мне вооруженного человека весьма неприятной наружности. Весь какой-то поломанный, кривой и несуразный он,тем не менее, вызывал у меня стойкое ощущение опасности. Военная одежда не скрывала неправильные пропорции тела, а узкое лицо с длинным, крючковатым носом лишь усугубляло впечатление.
- Здорово, Палач, - сказал Рябов, - принимай пополнение, Крест прислал.
- Я не понял, - мужчина взглянул на мою правую руку, - почему у него две линии? У нас тут только “чистые” чалятся.
- Я тебе еще раз говорю, Крест так распорядился, иди, если хочешь, сам у него спроси, какого хрена он к тебе этого перца определил.
- Обязательно спрошу, - Палач обнажил кривые зубы. - Эй, мясо, два шага вперед и замер.
Спорить и выражать недовольство в моей ситуации было как минимум глупо, поэтому я подчинился и, пройдя через ворота, остановился, ожидая дальнейших приказаний. Понятно, что отсюда надо бежать, как, впрочем, и из Лесного, но для начала необходимо выяснить, куда бежать и каким образом, а пока стоит усыпить бдительность вертухаев и не вступать в конфронтацию с администрацией этого чудесного места. Гребаный ты случай, мне все детство говорили, что я сгнию в тюрьме, но как-то судьба миловала, а сейчас, оказавшись в другом мире, пророчества воспитателей все-таки сбылись. Ну здравствуй, колючая проволока.
Палач, тем временем, запер ворота и, обойдя меня спереди, внимательно взглянул в глаза:
- Как зовут?
- Максим, - ответил я.
- Отлично, Максим, давай для начала объясню тебе откуда у меня такое прозвище.
Палач криво ухмыльнулся, а в следующий момент мое тело пронзила острая боль, выворачивающая каждую нервную клетку наизнанку. Длилось это не больше секунды, но, когда болевое воздействие закончилось, я едва мог стоять на ногах и, если бы не судорога, схватившая мышцы, наверное, упал бы на землю. Умение Палача, а ничем другим это быть не могло, вполне оправдывало прозвище человека.
- Вот и разобрались, - сказал начальник отстойника, - будешь вести себя правильно, и больше такого не повторится, ну а если с тобой у меня возникнут проблемы, то знай, причинять боль я могу гораздо дольше. Сейчас это была лишь демонстрация возможностей. Демо режим, так сказать. А теперь шуруй вот к тому синему домику.
Здание, куда приказал идти мужчина, как выяснилось чуть позже, являлось чем-то вроде хоз блока, совмещенного с кухней. Там Палач заставил меня снять почти всю одежду и выдал какую-то бесформенную робу, состоящую из широких штанов и рубахи без рукавов. Ботинки, которые так мне понравились еще в деревне, тоже пришлось сменить, вместо них на ногах оказались тяжелые и очень неудобные кирзовые сапоги, хорошо хоть носки выдали, а не портянки.
Затем предстояла процедура стрижки и бриться. Палач достаточно старой ручной машинкой обкорнал меня практически налысо, после чего выдал тазик, мыло и одноразовую бритву. Пластмассовой безделушке было очень трудно справиться с двухнедельной бородой, но она в итоге справилась с задачей, полностью при этом придя в негодность и оставив на моем лице кучу порезов.
Все это время Палач стоял неподалеку, контролирую мое поведение. Он ничего не говорил, не глумился, не ухмылялся просто стоял, но это нервировало даже больше. В голову не раз и не два приходили мысли о том, что можно неожиданно атаковать этого человека и попытаться сбежать, но я понимал всю бесперспективность подобного поведения, меня просто убьют, а потом еще раз и еще, пока не кончатся жизни, поэтому приходилось гнать от себя подобные размышления и просто делать то, что скажут.
Когда все подготовительные процедуры были завершены, Палач повел меня в соседнее здание, предназначенное для проживания заключенных.
Барак. Начальник отстойника открыл двери в самый обычный барак. Запах пота и нечистот шибанул в ноздри, заставив поморщится, о гигиене здесь, видимо, не слишком заботились.
