Не скажу, что после завершения поединка на трибунах повисла тишина, но его результат все-таки вызвал определенное удивление. Многие молчали, однако несколько счастливчиков, поставивших на мой выигрыш, сорвали неплохой куш и сейчас активно делились радостью с окружающими, тем не менее, мое внимание в первую очередь привлекали не одни. Я нашел глазами ВИП-ложу и сидящих там людей. Лиза была шокирована и однозначно расстроена, чего нельзя было сказать о Кресте.
- Хорошо дрался, молодец, - услышал я его голос. - Зря, наверное, тебя в отстойник отправил, но, что сделано, то сделано, мужчина своего решения менять не должен, извини уж, однако я человек справедливый, так ведь, бойцы?
Хор голосов подтвердил слова своего лидера. Крест играл на публику - эдакий мудрый правитель маленького народа.
- Своим бойцам я за победу щедро плачу, но ты другое дело, может у тебя есть пожелания? Еда, вино, день отдыха от работ?
- В Лесной мы попали вместе с девушкой, - крикнул я, - ее зовут Мария Ершова, я хотел бы уединиться с ней хотя бы на час, мы были близки с ней.
Едва я сказал это, как Лиза попыталась что-то сказать Кресту, но мужчина грубо оттолкнул ее в сторону, после чего обратился ко мне.
- Идет. Если девушка не против, я распоряжусь организовать вам встречу, но, чтобы тебе не ждать попусту, думаю, часок отдохнуть не помешает. Мишань, - Крест обратился к крупному мужчине, сидящему неподалеку, - сходи-ка на арену, разомнись, только перками не пользуйся, я тебя прошу, а ты Максим, потешь нас еще чуток, можешь даже нож взять, Мишаня будет не против. Ну и, думаю, на следующей неделе, мы с тобой увидимся еще раз, мне понравилось, как ты этого долговязого уделал.
Сразу после слов Креста с лавки неспешно поднялся здоровенный бугай ростом под два метра, и, грузно переваливаясь, отправился вниз - ко входу на арену.
Пока мой новый противник спускался, два человека быстро и привычно, будто делали это уже сотни раз, вытащили труп Федоса за сетку. Нож мне, кстати, действительно оставили, однако не думаю, что он хоть как-то поможет справиться с надвигающимся на меня монстром.
Под высокую дверь арены Мишаня входил пригнувшись. Огромный и непомерно сильный он медленно приближался, оставляя на песке глубокие вмятины. Как победить эту машину для убийства я не представлял, да и не думал, что это вообще можно сделать без использования огнестрельного оружия. Не исключено, что моего противника не реально убить кинжалом, однако никто не мешал мне проверить это на практике.
Показная медлительность гиганта оказалась лишь уловкой. Едва он оказался поблизости, как всю эту вальяжность словно ветром сдуло. Переход оказался столь стремительным, что я его едва не пропустил, но каким-то чудом увернулся от удара и даже попытался перейти в контратаку.
Кинжал чиркнул по руке противника, порвав левый рукав. Краем глаза я успел увидеть три значка на предплечье, а в следующий момент кулак Мишани отбросил меня далеко в сторону.
Жутко болела грудь, кажется несколько ребер было сломано. Кое-как поднявшись на ноги, я увидел все того же неспешного человека, приближающегося ко мне с неотвратимостью асфальтового катка. Как победить этого монстра я не имел ни малейшего понятия, кинжал не оставил на его коже даже царапины, при этом перки он точно не использовал. Вероятнее всего рейдер потратил кучу монет, чтобы модифицировать свое тело и теперь его кожа приобрела невероятную прочность.
Единственное, что я успел сделать прежде чем отправиться на перерождение - спрятать кинжал в складках одежды, пока валялся на земле. Мишаня опять обманчиво медленно приближается, затем моментально переходит в скоростной режим, смазанное движение руки, и вот уже срабатывает “предвидение”, при этом я так и не понял, как именно погиб. Вновь удар, темнота, а в следующее мгновение передо мной предстает городская часовня. Здесь мне еще бывать не приходилось.
Глава 18
18 Глава
Городская точка возрождения, или часовня, как я ее привык называть, отличалась от уже виденных мною разве что более цивильным видом. Центральный обелиск никуда не делся, но теперь вокруг него люди возвели нечто вроде большой деревянной избы. По углам разместились лавочки, вероятно для отдыха или ожидания, а в стенах напротив имелись узкие бойницы. Туда же вела закрытая дверь. Насколько я знал, в соседней комнате всегда находились как минимум два вооруженных солдата - мало ли какой-нибудь залетный рейдер умрет поблизости, или, что еще хуже, возродится вражеский диверсант с рюкзаком, полным взрывчатки. Наверное, поэтому первые жители Лесного, когда возводили стены, по максимуму отодвинулись от часовни, оставив ее за периметром города. Чуть позже точку возрождения обнесли еще одной стеной, не имеющей выхода в большой мир.
Появление человека возле обелиска всегда сопровождалось легким хлопком и потоком вытесняемого воздуха, так что пропустить это событие было сложно. Стоило мне открыть глаза, как до ушей донесся чей-то голос:
- Петрович, клиент твой прибыл.
- Да слышу, чего орать, - ответил кто-то, - эй, Максим, или как там тебя, дуй на выход резче, Крест приказал к бабе твоей отвести.
Под внимательными взглядами солдат я прошел через узкий коридор, отделенный от комнаты охраны решеткой, и оказался на улице. Там уже ждал недовольный мужик, одетый в камуфляжную форму, и, увидев меня, он демонстративно расстегнул пистолетную кобуру:
- Только дернись, гад, пристрелю как собаку. Я из-за тебя двадцать монет проиграл!
Мне хотелось съязвить, сказать что-то вроде: “тупой платит всегда”, но пришлось сдерживать эмоциональные порывы. Ничего хорошего из этой затеи точно не выйдет, разве что мизерное моральное удовлетворение получу, но отбитые почки или тем паче - перерождение, того не стоят. Если сегодня не удастся поговорить с Ершовой, следующего раза может и не представиться.
От точки возрождения к городской стене вела узкая дорожка, упирающаяся в небольшие, предназначенные только для прохода людей двери. Там же располагалась вышка с охранниками, внимательно следящими за теми, кто выйдет из часовни.
Молясь всем богам, чтобы присланный солдат не вспомнил про нож, прихваченный мной с арены, я, под недовольное бурчание конвоира направился к стене.
А в городе тем временем все еще продолжалось веселье. Играла музыка, шумела толпа, разгоряченная алкоголем и веселым зрелищем, ярко светили фонари, освещая бьющихся насмерть людей. Но это там - в другом конце Лесного, мы же шагали по пустынным, темным улочкам. Уже начало темнеть, и многие жители разошлись по домам. В окнах зажглись свечи, а у тех, кто побогаче - керосиновые лампы. В отсутствии электричества люди вернулись к традиционным способам освещения жилищ.
Как я понял, простых горожан на арену не пускали, и бедолагам оставалось разве что сидеть возле своих домов и слушать, как где-то веселятся солдаты и рейдеры.
Избушка, в которую меня привел конвоир, ничем особо не отличалась от десятков других, построенных рядом. Одноэтажное бревенчатое здание с единственным зарешеченным окном и печной трубой, выходящей на крышу, обитую железом. Никаких изысков, только дешевая практичность и минимализм, возведенные в абсолют.
