Агрессивный колючий мячик громко зашипел, еще сильнее раздулся, став похожим на рыбу-шар, и рванул в атаку, перебирая короткими, как сардельки, лапами, но, не добегая до нас буквально метра, свернул в сторону и, что есть духу, чесанул куда-то в сторону леса.
- Мать моя женщина, - Ершова медленно выдохнула, - неприятная встреча.
- Кажется, этот круглый нас тоже не ожидал тут увидеть, - усмехнулся я.
- Как бы он сюда сейчас родню не привел, давай ка сваливать побыстрее. Гребаный колючий одуванчик! А ведь я чуть не сглупила - могла и выстрелить.
Оглядев местность на предмет наличия поблизости друзей сбежавшего зверька, мы двинулись дальше, стараясь теперь вглядываться еще и в траву, где могла затаиться еще одна тварь. Та круглая хрень хоть и выглядела как разжиревшая подушечка для иголок, но кто знает, какие сюрпризы она может принести. Мало ли зверек умеет стрелять своими шипами или они снабжены нервнопаралитическим ядом. Вариантов масса, и ну его к лешему, проверять на себе, что именно придумала здешняя природа.
Пригород Полиса показался спустя полчаса после памятной встречи с колючим колобком, ряды деревянных, по большей части, зданий выстраивались в ровные, как по линеечке улицы, и складывалось ощущение, что сюда их кто-то специально поставил. Почти все дома выглядели, словно памятники старины или деревенские постройки середины двадцатого века. Ни тебе пластиковых окон, ни котельных с их блестящими фольгой трубами, ни двухэтажных коттеджей из твинблоков, что так полюбились многим горожанам, желающим переехать из панельных многоэтажек поближе к природе. Только небольшие домишки разной степени обветшалости с шиферными или реже железными крышами.
- Как-то не так я себе это все представляла, - сказала Маша, осматривая ближайшие дома. - Будто к бабке в деревню наведалась, там примерно так же все выглядело.
- У тебя еще есть силы удивляться? - усмехнулся я и тут же скрючился от боли в груди.
- Совсем плохо? - Ершова взглянула на мое скривившееся лицо. - Ты мне тут не откинешься случайно? Я одна в Перекресток идти не хочу, мало ли как они отреагируют на одинокую девушку, появившуюся неизвестно откуда.
- Топай, давай, одинокая девушка.
Все дома, возле которых мы проходили, выглядели так, будто жители покинули их достаточно давно, но сделали это осознанно и без лишней спешки. Двери почти везде были закрыты, в окнах я не заметил следов панического сбора вещей, а также разбросанного мусора, что неизбежно появляется в таких случаях. Нет, все было весьма аккуратно и цивильно, из гаражей исчезли машины и инструменты, во дворах не осталось ничего лишнего.
Тем не менее, встречались и следы мародерства. Если окраина деревни выглядела совершенно нетронутой, то чем дальше к городу мы продвигались, тем чаще я замечал выбитые двери или открытые дворовые ворота, через которые явно вытаскивали какие-то ценности. Что интересно, неизвестные люди, решившие поживиться в одном доме, могли совершенно не обращать внимания на другие. Такое чувство, будто мародеры или, вероятнее всего, рейдеры четко знали, что и где искать.
Чтобы не торчать на виду у возможных наблюдателей, мы с Машей свернули с центральной дороги и углубились в переулки, выглядывая какой-нибудь подходящий для ночлега дом. Критерии выбора были очень просты - наличие колодца поблизости и, желательно, деревянные ставни на окнах, в случае появления тварей зеленой зоны, лишними они точно не будут.
Соответствующее нашим требованиям место пусть и не быстро, но нашлось. Маленькая, ничем не примечательная избушка, огороженная хлипким забором, совершенно не выглядела как надежное укрытие, но с другой стороны, принимать в ней бой - последнее, чего мне хотелось. К тому же, если нас каким-то образом найдут люди Креста, то тут хоть в бункер прячься - все равно выкурят.
Дверь в дом ожидаемо оказалась заперта, но дешевый навесной замок, быстро сдался под напором железного ломика, нашедшегося в надворных постройках. Маша, как заправский домушник, одним движением сломала проушину, и, распахнув дверь, первая вошла в сени. Я шагнул следом, прикрыв за собой створку и закрыв ее на хлипкий засов.
Внутренне убранство дома выглядело… странно. Нет, вроде все, как и должно быть: кирпичная печь в центре единственной комнаты, занавески на узких окнах, шкаф, двуспальная кровать, диван, кухонный закуток. Казалось бы, все на своих местах, но чего-то не хватало. Каких-то мелочей, что обязательно должны присутствовать в таком доме. Где красный уголок с иконами, бумажные календари на стенах, тумбочка под телевизор, в конце концов? Много всего цепляло глаз и создавало ощущение неестественности. Нет, я, само собой, не исключал, что люди, обитавшие здесь, имели какие-то особые взгляды на жизнь или, покидая это место, забрали с собой лишние элементы интерьера, но вряд ли. Впрочем, а какая собственно разница? Главное, что в доме не протекала крыша, стены не были покрыты пятнами плесени, а заглянув в подвал, мы, ко всему прочему, обнаружили там запыленные банки с соленьями и компотами.
- Не хилтон конечно, - сказала Ершова, осматривая избу, - но сойдет.
- Не отсвечивала бы ты возле окон лучше, - морщась от боли в груди, я уселся на диван, - и принеси воды из колодца, если не сложно, заодно и ставни закроешь, которые на улицу выходят.
- Ну, ты и тиран. Не дал девушке отдохнуть с дороги, а уже на работы отправляешь, - усмехнулась Маша, - ладно-ладно, шучу, сама все понимаю.
Пока Ершова разбиралась с колодцем и проводила ревизию оставленных хозяевами вещей, я немного оклемался и подключился к осмотру дома. В первую очередь меня интересовала одежда - носить провонявшую потом робу “чистых” осточертело до тошноты. Хотелось снять этот символ рабства, облить бензином и поджечь, наблюдая, как плавится грязная, выцветшая ткань.
Обновить гардероб получилось благодаря покосившемуся шкафу, стоявшему возле кровати. Из-за надломленных ножек он еле стоял и норовил в любую минуту придавить неудачливого модника, решившего покопаться в его закромах, однако меня такие мелочи не пугали, и в итоге, из недр шкафа были извлечены вполне еще живые штаны из плотной ткани и рубаха. Такие вещи, наверное, предназначались для работы в полях или выхода в лес, но меня все устраивало. Помимо этого я откопал потертый и вполне удобный рюкзак, годный для переноски не особо тяжелых вещей.
- Ну, все, будешь первым парнем на деревне, - Ершова, вернувшись в дом с водой, оценила откопанный наряд. - Все девки твои.
- Только непонятных девок нам тут и не хватало, - улыбнулся я. - На улице все спокойно?
- Да, тишина, как на кладбище, никого в округе нет, даже колобков этих волосатых поблизости не видела. Не думаю, что нас тут кто-то найдет, мы от Лесного ушли километров на десять.
- Очень на это надеюсь, - кивнул я, - Маш, если не сложно, налей воды в тазик - умыться хочу, сил нет.
- Я тебе говорила, что ты - эксплуататор?
- Еще нет.
- Тогда говорю, ты - эксплуататор. Хрупкую девушку заставляешь поднимать тяжести, вот кто так делает?
