Я стоял у окна, смотрел на просыпающийся город и размышлял. Идти или не идти? Каковы мои шансы на успех? Не совершаю ли я глупость? Ведь погибнув сам, я ничем не помогу Рите.
Что, если бы на моем месте был дед? Чарли «закон — это я» Парсон. Он бы пошел, не задумываясь. Для него вообще не существовало бы такого вопроса. Дед был, словно герой былых времен — тверже, чем скала. Он не принял бы никаких компромиссов. Он бы точно пошел и, вероятно, погиб, стараясь спасти Риту.
Но я не дед, глупо это отрицать. Я всегда хотел быть таким, как он, похожим на него. А стал всего лишь самим собой. Да и вообще, нелепо сравнивать себя с другими людьми, какими бы хорошими они не были. Пусть кто-то герой, а кто-то подлец, но каждый отвечает лишь за себя самого. Не так давно я сам говорил Рите, что «…у нас есть только определенная ситуация, момент времени и наш личный выбор: что делать дальше. Вот и все».
Я сказал Просперу, что чувствую себя обязанным Рите, но так ли это на самом деле? Вовсе нет. Я был обязан ей не более, чем она мне, и, таким образом, наши обязанности нивелировали друг друга.
Что же, не ходить? По сути, мой контракт завершен, Проспер доставлен в реальность. Дальнейшее — не мое дело. Стоит ли рисковать жизнью в попытке в очередной раз совершить практически невозможное?
Но если не ходить, как потом смотреть в глаза своему отражению в зеркале? Что насчет самоуважения? Неужели совесть будет молчать?
Итак, на одной чаше весов — жизнь, возможность сделать еще немало добрых дел, помочь другим людям, раскрыть еще много преступлений. А на другой чаше — эфемерные шансы спасти Риту и гораздо более реальные шансы погибнуть вместе с ней. Плюс непонятные глупости вроде чести и самоуважения.
Я улыбнулся сам себе. Как это не раз бывало, на самом деле я уже принял решение, а теперь просто пытался как-то обосновать его с рациональной точки зрения.
— Ты пойдешь? — спросила Люси, глядя на меня из под одеяла.
— Пойду, — кивнул я.
— Ты так ее любишь?
— Нет. Дело не в ней, а во мне.
— Ты не сможешь ей помочь!
— Пожалуй, не смогу.
— Ты погибнешь! Насовсем! Умрешь! — Люси сорвалась на крик.
— Весьма вероятно, — тихо сказал я и повернулся лицом к девушке.
— Тут невозможно победить, Оливер, — с отчаянием в голосе проговорила Люси, — Их там десять человек и все вооружены. Невозможно!
— Невозможно — это мое резюме! — хвастливо заявил я и направился к выходу.
Люси вздохнула и прошептала:
— Хотела бы я, чтобы кто-нибудь за мной так пришел!
Я махнул ей рукой и вышел из номера.
Интерлюдия #3
С Ритой обращались довольно сносно. Заперли в небольшом чулане без окон, но не били, не насильничали. Один раз хмурый бандюган принес еды и воды, потом ей позволили сходить в туалет.
У нее ничего не спрашивали, не разговаривали. Рита вообще не слышала ни звука из-за толстой двери. Ей даже показалось, что про нее совсем забыли. Но это было не так.
Рано утром дверь чулана открылась, Рите скрепили руки перед собой пластиковыми стяжками и усадили на заднее сиденье автомобиля. Она видела с десяток человек, которые расселись по другим машинам. Вместе с ней в машине находились двое: устрашающих размеров громила рядом с девушкой и водитель. Насколько Рита успела заметить, все головорезы были вооружены.
Около получаса они ехали по городу, остановившись на обширном пустыре. Риту вытащили из машины и не особо церемонясь вывели на середину открытого пространства. За машинами она видела только огромные груды мусора, о которых напоминал еще и отвратительный запах. Никаких укрытий и мест для засады тут не было, и надежды Риты на чудесное избавление таяли, как лед на полуденном солнце.
Умом девушка понимала, что Оливеру нет никакого смысла приходить, потому что это означало верную смерть, как для него, так и для нее. Она смотрела на банду и понимала, что один человек никак не сможет одолеть их всех, каким бы удачливым и умелым он не был. Про себя она шептала: «Не приходи, Оливер! Не делай глупостей!»
Но в сердце она надеялась, что Оливер придет. Ей очень этого хотелось. От такого эгоистичного желания девушке было очень стыдно, но сердцу не прикажешь. И когда на горизонте показался подъезжающий автомобиль, ее сердце радостно екнуло.
Бандиты встали рядком. Один из них поставил Риту перед собой в качестве живого щита, держа одной рукой за шею, а другой рукой приставил пистолет к ее виску. Человек в маске вышел вперед и встал, нагло расставив ноги и заложив руки в карманы. Бояться ему было нечего, как, впрочем, и остальным бандитам.
Машина остановилась у въезда на пустырь, из-за руля вышел Оливер Парсон. Он прошел оставшееся расстояние пешком, окидывая взглядом происходящее, и остановился метрах в десяти от бандитов. На его бедрах были две кобуры с револьверами, руки свободно свисали вдоль туловища. Рита знала, что за спиной у него должны быть ножны с охотничьим ножом. Также она знала, что это ему ничем не поможет.
«Зачем ты пришел, Оливер!?» — лихорадочно думала девушка, но сердце ее радостно стучало, — «Значит, ты меня любишь!»
— Где Проспер? — издевательски спросил человек в маске, — Меняем девушку на Проспера! Другой сделки не будет!
Оливер посмотрел в глаза Рите. В его глазах она увидела тепло. И вдруг…
Внезапно его взгляд изменился. Вернее, изменился весь Оливер. Словно судорога пробежала по его телу. Взгляд стал холодным и жестким, скулы заиграли, челюсти сжались. Плечи раздвинулись шире и чуть опустились, руки напряглись, ноги немного согнулись в коленях. Но больше всего Риту поразил его взгляд, настолько злым и жестоким он стал. Хотя это было по прежнему тело Оливера, но Рита готова была поклясться, что в него как будто вселился другой человек!
— Отпустите девчонку, или умрете! — громко и четко приказал Оливер.
От этих слов Риту передернуло, она не узнала его голос. Он был холодным, презрительным и еще в нем чувствовалась власть. Власть повелевать этими бесполезными букашками.
Бандиты тоже, как один, почувствовали что-то неладное и неуверенно переглянулись. Тот, который держал Риту, немного ослабил свою хватку и отодвинул пистолет от ее головы. Напряжение ситуации достигло критической отметки, его просто можно было брать из воздуха, резать ножом и консервировать в банках на зиму.
Человек в маске суетливо вытащил руки из карманов и сделал шаг вперед.
— Никто… — начал он фразу…
Но тут один из револьверов Оливера как будто сам прыгнул ему в руку. Раздался грохот — шесть выстрелов слились в один. А он уже бежал вбок по странной зигзагообразной кривой.
Воцарился ад. Половина шайки попадало на землю, кто мертвый, кто дико вопя от ранений. Остальные схватились за оружие и открыли беспорядочный огонь.
