Четкий ритм ударных, мощный бас, жесткие гитарные риффы — все это обрушилось на слух сокрушительным ударом. Первой композицией ребята решили шокировать слушателей, сокрушить преграды и заставить всех обратить на себя внимание. Солист запел, я с трудом вслушался в текст.
Давно известная примета:
Сила Тьмы в бессилье Света!
Мы Воины Света!
Мы зло победим!
Поставим на колени
И безжалостно казним!
Слушатели кивали головами в такт музыке, количество людей на танцполе заметно выросло. Я посмотрел на Ханса — больно уж песня оказалась на нашей волне — Босс выглядел вполне довольным.
Рецепт, проверенный веками —
Добро должно быть с кулаками!
Мы Воины Света!
Мы зло победим!
Поставим на колени
И безжалостно казним!
Ханс рассмеялся, придвинувшись поближе, чтобы можно было разговаривать.
— Очень хорошая песня! — перекрикивая музыку заявил он, — Песня индикатор! Обрати внимание — девяносто процентов слушателей воспринимают текст «как есть», даже не пытаясь заглянуть глубже. Никакой самоиронии, никакой фантазии! А ведь за вторым слоем смысла можно найти и третий — если постараться!
По-моему, большинство просто не слушали, что там поется, им вполне достаточно перегруженных гитар и мощной ритм-секции.
— А разве плохо понимать ее буквально? Ведь, по сути-то, это правда и есть, — пришлось значительно повысить голос, чтобы Ханс меня услышал.
— Что ты имеешь ввиду? — нахмурился он.
— Ну, мы — вундертим, это добро, Свет. Так?
— Ну да.
— И мы уничтожаем зло, Тьму. Причем, буквально. Шунцельшифт, Фенрир — наши жертвы, разве не так?
— А! Вот ты о чем! Ну, Шунцельшифт — нетипичный пример, скорее исключение из правил. Случайно подвернулся, так сказать.
— А Фенрир?
— Фенрир… — Босс лукаво и устало посмотрел на меня, — Ты видел его труп?
— Видел! Я же там был.
— И куда он делся?
— В смысле, куда?
— Тело забрали жители деревни?
— Нет! Там рядом вообще никого из них не было.
— Его унесла стая?
— Нет! Стая убежала вместе с Вольфом.
Ханс откинулся на стуле, с довольным видом отхлебнул пива.
— Ты хочешь сказать…
— Я лишь указал на факты, — перебил меня Краузе, — Сделать выводы, надеюсь, ты сможешь самостоятельно.
«Черт! Черт! Это же очевидно! Почему я понял только сейчас?! — мысли метались в голове одна за другой, — Фенрир жив! Слишком легко Клык его одолел! Но как? Зачем?»
— А Вольф? Он знает? — спросил я, после секундной паузы.
— Глеб! Каждый верит в то, во что ему нравится верить, — мягко ответил Босс, — Не стоит разубеждать оборотня в обратном.
Группа давно уже начала следующую композицию, мы какое-то время сидели в молчании.
— Тебе нужно научиться двум вещам — серьезно проговорил Ханс, — Во-первых, собирать факты, выделять из них важные и отбрасывать незначительные. А во-вторых, анализировать эти самые факты и делать на этой основе правильные выводы.
Он с довольным видом допил пиво.
— Впрочем, ладно! Хватит о работе! — заявил Босс, вставая.
Чуть покачиваясь, Ханс прошел между столиками к барной стойке. На сцене как раз возникла пауза между композициями, поэтому я краем уха слышал, как Ханс обратился к милой девушке, делающей заказ.
— Добрый вечер, мадам! Не уделите минуту своего времени? Я вижу, вы разбираетесь в вине…
Через минуту он вернулся к столику с бутылкой вина и довольной физиономией.
— Эффект Фридмана, — весело заявил я, — Если человек изначально выполнил какую-то незначительную просьбу, он, скорее всего, вынужденно выполнит следующие, более обременительные требования.
— Ха! Молодец, Глеб! Вижу, ты сегодня зря время не терял!
— Что у нее дальше попросишь?
— Танец, конечно же!
Едва заиграла медленная композиция, Ханс, не долго думая, подошел к девушке, протягивая руку. Они закружились в танце, попутно о чем-то беседуя. Девушка рассмеялась и мимолетно положила голову на плечо Босса.
— Эй, Глеб, привет! — раздался вдруг веселый возглас, и я увидел двух красоток, направляющихся в мою сторону.
Алла и Белла — хорошенькие близняшки, я познакомился с ними чуть ли не в первый день проживания в Берлине. Похожи друг на друга до жути, и перепутать — кто из них кто — было бы легче легкого, если бы не маниакальное стремление сестер отличаться. Если Белла оставалась жгучей блондинкой с длинными волосами, то Алла — короткостриженой шатенкой. Белла обожала вызывающие юбки и всевозможные рубашки, Алла предпочитала обтягивающие брючки и легкомысленные топики. В остальном же девушки одинаковые, как две капли воды — среднего роста, спортивного телосложения, милые улыбчивые лица и веселый, авантюрный характер.
Сестры подошли к столу, я приподнялся, пододвигая им стулья. За этот жест меня вознаградили двумя поцелуями в щеку — Алла в левую, Белла в правую.
Вообще, у нас сложились довольно странные отношения, учитывая мое влияние на женский пол. Девушки словно соревновались между собой, кто быстрее затащит меня в постель, я же сопротивлялся этому изо всех своих сил. Причем, происходило все в такой игривой форме, что абсолютно ни к чему не обязывало ни их, ни меня. Одним словом, мы стали хорошими приятелями — частенько вместе тусовались и проводили время.
Почему я сопротивлялся? Вовсе не потому, что сестры дурны собой. Наоборот, они-то как раз очень даже хороши. Дело, как обычно, во мне. Я просто не хочу… Ни их, ни других женщин.
И вопрос не в физическом желании — с ним-то как раз все в порядке, судя по иногда происходящему шевелению в штанах. Тело хочет, а вот разум — нет. Психологически не испытываю никакого желания близости. Даже наоборот, как представлю, так сразу противно становится. И скучно. И мерзко. Только одна женщина в мире будит во мне настоящую страсть — Нейти! Вот с ней все было бы по-другому!
Мы с девушками успели заказать пива и закусок, к столику вернулся Ханс вместе с новой знакомой. Оказалось, что ее зовут Анастасия, и учится она в том же университете, что и мои подруги, правда на два курса старше.
Так и прошел вечер. За выпивкой, танцами и болтовней на всевозможные темы. Ханс с Анастасией покинули нас часов в одиннадцать. Причем, как я понял, Краузе повез девушку к себе домой. Мы же просидели почти до часа ночи, пока концерт не закончился.
