— Садись, Глеб, — он указал на пенек, а потом махнул бутылкой вискаря на зарево пылающего города, — Красиво, правда?
Я вздохнул и уселся. Разговор про Стрелка придется отложить до завтра, сейчас Босс и сам не в лучшей форме.
Мы сидели, молчали, смотрели на огонь, периодически прикладываясь к бутылке.
— Слушай, Ханс, — спросил я, наконец, — Никак не возьму в толк. Вот эта Секта. Они умеют взрывать энергон. Они могут наслать эпидемию бешенства. Почему тогда не взорвут или не потравят всю Пруссию к едрене фене? Чего ждут?
— Во-первых, есть мы! И мы работаем, даже если ты не все замечаешь. И жандармы свой хлеб не зря едят, и армия тоже! Запасы энергона хорошо охраняются, а ингредиенты для отравы так просто не достанешь — все более или менее под контролем. Ну и во-вторых, а зачем это им надо?
— Как, зачем… Зачем-то же делают всякие гадости…
— Мы не знаем целей Секты, Глеб. Но навряд ли эта цель — мёртвая разрушенная Пруссия. Нелогично и нерационально.
Босс помолчал, сделал глоток виски.
— Тьма наступает, Глеб. Иногда мне кажется, что я почти воочию могу ее видеть! Люди, города, страны — все уже не то. Все гниет, разлагается, превращается в тлен. Везде серость, грязь, разруха.
— Неужели все напрасно? Мечемся по стране, как слепые котята, пытаясь решать все новые, непонятно откуда берущиеся, проблемы.
— Так и есть. Мы команда старого разваливающегося корабля — прорезалась течь, ее и латаем. Но пока справились с одной — появились две другие. Мы не можем все бросить, потому что тогда утонем. Но не можем и заделать до конца: нет сил, нет людей, нет опыта. Остается только бороться, как получается, продлевая всеобщую агонию.
— Но можно же что-нибудь сделать, предпринять?!
— Я уже почти тридцать лет что-то предпринимаю. И если сравнивать сейчас и тогда, то сейчас все намного хуже. Выводы сделай сам.
В это время мы услышали приближающийся голос. К нам бежал посыльный, громко крича на ходу.
— Ханс! Ханс Краузе! Срочная депеша! Экстренная!
— Давай сюда, парень! — махнул рукой Босс.
Он взял письмо, вскрыл конверт, глаза пробежались по содержимому. Я заметил, как Краузе резко поменялся в лице.
— Собери людей, Глеб, — Босс глянул на меня потерянным взглядом, — Вылетаем. Срочно!
— Что случилось?
— Бастион… пал.
— Что?! — от неожиданности я подскочил вместе с бревном.
— Бастион! — рявкнул Краузе, — На грани падения, а, возможно, уже пал!
— Не может быть! Бастион неприступен!
— Не будь дураком, Глеб! Если есть крепость, значит ее можно разрушить или взять штурмом. Собери всех! Всех наших и магистра Эльдара! На взлетную полосу, срочно!
— Но магистра нельзя забирать! — я оглянулся на горящий город, — И Химика тоже! Тут полторы тысячи больных! Без лекарей они обречены!
— А если в Пруссию через Великую Стену ворвется орда варваров из Диких Земель, то погибнут вообще все!
Я затравленно озирался. Ханс крепко зажмурился, на секунду прикрыв глаза.
— Ладно, Глеб. Ты, похоже, считаешь меня каким-то злодеем, обожающим сжигать города и оставлять людей на верную смерть. Давай так. Я соберу людей, — он попытался встать на ноги, но удалось не с первой попытки, — Да! Я соберу всех у самолета! А ты пока подумай и прими решение, кому из нас нужно лететь, а кто останется здесь. Но учти! Там, у Бастиона, для победы может не хватить самой малости! И тогда все… Решай!
— Но как, Ханс…
— А вот так! Ты хотел побыть главным? Вот тебе шанс! Это и значит быть лидером — умение принимать сложные решения, когда не понятно, какой выбор будет правильным! И не просто принимать решение — еще и нести за него полную ответственность! Думай, Глеб! Хорошенько подумай!
Он встряхнулся, бросил выпивку и нетвердым, все ускоряющимся шагом пошел в сторону лагеря.
Я ерзал на бревне, в висках стучала кровь.
Что происходит? Что творит Ханс? Чего он от меня хочет? Но ведь я сам не согласен с его решением! И Босс дал возможность сделать так, как считаю нужным. Так в чем же проблема? Почему теперь засомневался?
Проблема в том, что тогда и вся ответственность будет на мне! Если вундертим облажается, если погибнут люди, если Бастион падет, то это будет лично моя вина, мое решение, на других не переложить! Внезапно я осознал, какой груз тащит Ханс все это время…
Я глянул на ладони — пальцы дрожали. Поднялся — ноги еле держат. Наклонился за бутылкой, сделал пару глотков. Обожгло горло, скрутило желудок, но тело немного расслабилось, дрожь чуточку утихла. Посмотрел на догорающий город и побежал к воздушному порту.
Вундертим в сборе, ждали только меня. Я глянул на Стрелка — он выглядел помятым, но не больше, чем мы все. А вот Химик совсем плох — бледен, мне показалось, что Григорий еле стоит на ногах.
— Ну что, Глеб, что ты решил? — прямо спросил Ханс.
— Летим! — ответил я, нервно сглотнув, — Магистр Эльдар и Химик останутся здесь и доведут дело до конца. Потом — присоединятся к нам.
— Да будет так… — Босс грустно и задумчиво склонил голову, — Вы слышали! Загружаемся!
— Но Ханс! А как же… — начал было Эльдар, но Босс резко перебил лекаря.
— Все! Как он сказал, так и будет! И не иначе! — в голосе Краузе прорезались стальные нотки.
— Ты знаешь, что это значит…
— Знаю.
С этими словами Босс первым шагнул на трап самолета.
Я ничего не понял из последнего диалога, но уточнять уже было поздно, да и не придал особого значения. Один за другим, все забрались внутрь, подошла моя очередь.
— Удачи, Глеб! — крикнул Химик, а магистр Эльдар махнул рукой.
Я кивнул им, залезая в самолет. Прошел в самый дальний ряд и сел один. Не хотелось ни говорить, ни думать, ни даже спать. Хотелось оказаться где-то совсем в другом месте. Возможно, в Берлине, в уютном кафе. Или в постели с двумя крайне симпатичными близняшками.
Взревели толкачи, самолет рывками пошел на взлет.
Глава № 6
Падение Бастиона
Ты — моя крепость,
Я — камень в кирпичной стене…
Бастион, величественная западная твердыня, построенная более трехсот лет назад. Когда меня, школьника, вместе с другими первоклашками, привозили туда на экскурсию, Бастион казался нам неимоверно огромным, вечным, незыблемым. Он словно символ нерушимости и стойкости Прусской Республики, неприступный и неодолимый ни для каких орд варваров с Диких Земель.
Конечно, Великая Стена древнее на несколько столетий, да и, если задуматься, гораздо масштабнее и сложнее, как сооружение. Чего стоят только ее размеры — более двадцати километров между обрывистым скалистым берегом Северного моря и могучими пиками крутого Пиренейского перевала, тянущегося через всю страну. Великая Стена перекрыла собой весь Западный перешеек, остановив, таким образом, набеги варваров и послужив одним из главных факторов становления молодой, тогда еще, Республики.
